Этот монастырь Саранска можно назвать одновременно и старым и молодым. Суть в том, что в зачаточном виде он просуществовал 200 лет, потом исчез и только в наши дни наконец превратился в настоящую обитель. Имеется в виду Макаровский погост, признанный памятником культуры, истории и архитектуры Российского значения. Прежнюю историю погоста можно и не считать строго монастырской, но уж очень странный культурно-духовный очаг возгорелся в пригородной Макаровке. Официально погост признавался приходским храмом. В справочнике «Церкви, причты и приходы Пензенской епархии» говорилось, что село Макаровка входило в первый благочиннический округ Саранского уезда, что в нем стоял каменный холодный храм во имя Иоанна Богослова (при котором имелась теплая Михайло-Архангельская церковь), и что приход состоял из самого села и деревень Луховки, Куликовки и Солдатского - всего 1697 душ мужского пола и 1797 - женского. Однако не были Макаровские храмы обычными приходскими. Справочник не учел еще одной церкви - Знаменской, и совсем ничего не сказал о том, что в Михайло-Архангельском храме служба для прихожан не велась, как, впрочем, и в Знаменском: обе эти церкви являлись домовыми, потому что они совмещались с двумя богадельнями, женской и мужской. Кроме того, хозяевами всего погоста почти до самого XX века считались не прихожане, а помещики Полянские, построившие весь комплекс для себя и лишь допустившие верующих в свой «домашний монастырь». Приходским погост стал тогда, когда Полянские окончательно покинули наши края и продали имение нескольким владельцам.
Паритетные владельческие признаки появились с середины 19 столетия, с того, что хозяева Макаровки признали права епархии на храмы. Помещики по-прежнему оплачивали труд причта, брали на себя расходы по ремонту храмов и содержанию стариков в богадельнях, но часть прав и расходов легли на верующих.
Так, в 1866 году Александр Александрович Полянский получил официальную благодарность Пензы за пожертвование 570 рублей на ремонт Иоанно-Богословской церкви. Последнее крупное обновление храмов состоялось в 1882 году, когда вдова А. А. Полянского Антония Федоровна, лютеранка по вере, прибыла ненадолго из Вены в Макаровку, ревизовала финансовое и хозяйственное положение имения и пожертвовала громадную сумму в 4000 рублей на обновление иконостаса холодной церкви.
В общих чертах история погоста сложилась следующим образом. Разветвленная семья Полянских занимала в Москве важные государственные должности. Думный дьяк Данила Леонтьевич Полянский в конце XVII - начале XVIII столетия выполнял ответственные поручения Петра Первого, в том числе вел розыск о злоупотреблениях сибирских воевод; до того он служил в Тайном приказе, под рукой царя Алексея Михайловича. Его брат Еремей Леонтьевич Полянский начинал подьячим приказа Большого Дворца, занимался поиском руд в Сибири, бывал с поручениями в Понизовых городах, служил в Рейтарском, Иноземном, Разрядном приказах. Полянские были влиятельными людьми, поэтому вокруг них сложились легенды, оказавшиеся достаточно стойкими. Макара Полянского, например, считали управителем Казанского края, хотя на самом деле он служил в Приказе Казанского дворца; он же прослыл личным секретарем Петра Великого, хотя ими были Е. И. Украинцев (владевший, кстати, немалыми имениями в нашем крае) и А. В. Макаров. Макар Артьемьевич Полянский с 1660 года служил в Сыскном приказе, много ездил по стране, а карьеру закончил подьячим средней руки в учреждении, руководившем территорией Понизовых городов - Приказе Казанского дворца.
В отставку он вышел в 1700 году, окончательно переехал в Саранск, в имения отца Артемия Емельяновича, долгие годы служившего подьячим в Саранской приказной избе.
Строительство в имении началось немедленно. Одновременно создавался жилой дом («замок», как его называли люди) и поблизости от него две церкви. Небольшая каменная церковь во имя Михаила Архангела ставилась вовсе не для крестьян, а для семьи помещика. Строилась он по редкому типу «под колокола», когда восьмерик над четвериком образовывал не главу, а колокольню. Верхнего света, таким образом, в церкви не предусматривалось, зато отопление ее многого не стоило. В 1704 году завершилось строительство большого храма во имя Иоанна Богослова, который и стал на долгие два столетия семейным святилищем Полянских. В освободившейся Михайло-Архангельской церкви Макар Артемьевич разместил мужскую богадельню, предварительно увеличив строение трапезной и спальным помещением. «При оной теплой церкви,- писал в 1803 году А. И. Полянский в одном из своих прошений,- в имеющейся большой трапезе, разделенной каменной же стеной на два покоя... в которые назад близ ста лет предками моими... устроена ими бысть одному покою - обыкновенной церковной трапезе, другому же покою для больничной богадельни... на десять человек мужеска пола». Несмотря на благоприятные условия для развития, Макаровская богадельня в настоящий монастырь не развилась,- этого, очевидно, не захотели владельцы, ибо утверждение обители неминуемо повлекло бы отчуждение построек и части земель, потребных на ее содержание. А так Полянские лично держали призренческий дом, компенсируя перед Богом свои земные прегрешения.
Макаровский погост они пестовали с любовью. Иоанно-Богословская церковь, кроме прочего, замышлялась и как фамильная усыпальница, для чего ее поставили на мощ-ную подклеть, вросшую в землю. М. А Полянский, умерший 5 февраля ст. ст. в 1710 году, нашел свое упокоение именно там, в полуподвале, превращенном в склеп. Во второй половине XVIII века Полянские в основном завершили формирование погоста и по монастырскому обычаю обнесли его стеной, поставив по углам на восточной стороне две башни. Колокольню специалисты датируют началом того же XVIII столетия (первые два яруса) и пост петровской эпохой (третий и четвертый ярусы). Честь завершения комплекса принадлежала Александру Ивановичу Полянскому, жившему в царствование Екатерины II, Павла и Александра I. Широкий размах инициатив проистекал из его бурной предпринимательской деятельности: он открыл в имениях несколько фабрик и мастерских, приносивших немалый доход. Воспользовавшись указом о вольностях дворянских, А. И. Полянский в 1765 году покинул армию, приехал в отцовское имение и энергично взялся за переустройство хозяйства. При нем количество крепостных приумножилось на 450 душ, площадь запашки он тоже увеличил на треть, завел новые сорта овса, проса,- словом, проявил себя как передовой хозяин.
В 1763 году владелец в пару мужской богадельне построил такую же женскую, но без церкви. В 1780-е годы в Макаровке были возведены два флигеля для дворовых, скотный двор, управительский дом, пять каменных риг, три моста через речки, отремонтирован барский дом, заново расписан иконостас, а на колокольне установлены часы. В 1803 году он испросил разрешение на пристройку к ней храма Знамения, тем самым «свершив милосердие, не законченное предками». Женская община тоже рассчитывалась человек на десять. Получив соответствующее дозволение от духовных властей, Полянский дополнил богадельню Знаменской церковью, скопированной с очертаний Михайло-Архангельской, и тем самым достиг иллюзии одновременности и комплексности замысла всего ансамбля в целом. В хорошем вкусе Полянским отказать нельзя!
В таком виде Макаровский погост пришел к XX веку.
После отъезда А. Ф. Полянской за границу погост окончательно перешел в ведение прихода, а после продажи имения подполковнику Григорию Петровичу Теплякову весь Иоанно-Богословский ансамбль был выключен из границ усадьбы. Но тогда наступили трудные времена для богаделен: крестьянская община оказалась неспособной содержать приют для престарелых на прежнем уровне, а Тепляков с самого начала выказал мало заинтересованности в благотворительности. Ближе к революции богоугодное заведение уже едва теплилось, а затем и совсем истончилось и сошло на нет, ибо у новой власти до призрения обиженных судьбой руки не доходили, вся страна ходила в обиженных. Существовать за счет благотворителей богадельни тоже не могли за отсутствием таковых: богатые люди частью разбежались, частью сгорели в горниле классовой борьбы.
В 1927 году был вскрыт склеп Макара Полянского, еще раньше тяжкие увечья были нанесены «замку» и хозяйственным постройкам. Потом пришел черед погоста. В 1941 году предполагалось разместить на погосте и в селе стрелковый полк, потом эвакуированную швейную фабрику, промкомбинат... В 1946 году верующим вернули Иоанно-Богословскую церковь, а в 1961 году ее снова отобрали. С 1969 года в Макаровке начались восстановительные работы, а в 1987 году жители села при содействии верующих Луховки, Куликовки и Солдатского через патриарха Пимена сумели вытребовать Иоанно-Богословский храм и колокольню в ведение прихода. Настоятелем в Иоанно-Богословский храм был назначен протоиерей Георгий Сакович. В 1991 году открывшейся Саранской епархии была передана Знаменская церковь, а в 1996 году - Михайло-Архангельская. Бывший «замок» Полянских стал епархиальным управлением. Таким образом, за десять лет погост поэтапно перешел к подлинному хозяину - православному народу, а в 1994 году он наконец-то превратился в настоящую обитель: по благословению патриарха Алексия Второго и по решению архиепископа Саранского и Мордовского Варсонофия в Макаровке открылся мужской Иоанно-Богословский монастырь. Таким образом, мужское иночество в городе воскресло. Наместником монастыря стал протоиерей Максим Чеботарёв (в монашестве Владимир).
Усадебно-храмовый ансамбль в Макаровке по праву признан интереснейшей архитектурной приметой Мордовии. Сама постановка памятника на учет и его регистрация вылилась в непростую историю. Вплоть до конца 1940-х годов на погост никто не обращал особого внимания. В первых реестрах, например, в Постановлении Совета Министров РСФСР от 22 мая 1947 года «Об охране памятников архитектуры», ни слова не говорилось о Мордовии, будто на нашей земле никогда не водилось замечательных зданий и сооружений. Ровно через год в «Дополнительном списке памятников архитектуры, подлежащих государственной охране» появились три наших объекта - Иоанно-Богословская церковь в Саранске, Санаксарский монастырь и Макаровский погост. Таковым был результат первоначального обследования старинных зданий в республике; немаловажным являлся и тот факт, что два памятника из трех, Макаровка и церковь в Саранске оказались в руках верующих. С тех пор изучение местного зодческого наследия продвинулось достаточно далеко, а Макаровка всегда привлекала особо пристальное внимание общественности, потому что из пригорода Саранска она практически превратилась в окраину и потому еще, что архитектурно-эстетические достоинства ансамбля необычайно высоки. Значение погоста как памятника архитектуры не оспаривалось даже самыми яростными атеистами, ибо глупо отрицать очевидное для всех.
Полянские не были совершенно оригинальны, обогащая облик имения группой церковных зданий. Помещики той поры строительство приходских храмов считали почетной обязанностью, но в массе своей крупные землевла-дельцы ограничивались типичными сельскими деревянными святилищами, отделенными от усадеб. Иногда поместные дворяне обзаводились домовыми церквями, но широкого распространения подобная традиция в провинции не получила. Однако в Макаровке все обстояло иначе. Полянские не стали копировать московские образцы, они создали свой, глубоко оригинальный ансамбль. Типовым было только одно - помещик отделил усадьбу от села, отведя крестьянским улицам место на низком левом берегу Каменки, а свой дом и погост поставил на высоком правом берегу. Широкий вид на Саранск Полянский не позволил загородить, и вплоть до середины 1980-х годов погост сохранял прекрасный обзор с западной стороны, пока все поле не было застроено особняками. Пространство за домом до большого пруда на Каменке у Полянских занимал парк, отличавшийся некогда репрезентативностью и ухоженностью, севернее его располагались хозяйственные постройки, южнее - погост. Как итог двухсотлетней работы над ландшафтом, в Макаровке возникло нечто совершенно неповторимое, чему в Мордовии трудно подыскать достойные аналоги.
Основной эффект создается сочетанием простого и сложного, причем в простом ощущается дугой узел сложных расчетов зодчих, а в сложном - их непосредственность. В облике зданий преобладает башнеобразность, и это понятно, если вспомнить, что дефицит высотных доминант превращал местность, где рождалась Макаровка, в среду унылую и скучную. Колокольню сам Бог велел тянуть вверх, но и храм Иоанна Богослова строился как башня, и высотные его отметки превышали параметры звонной башни. Главная церковь погоста счастливо избегла утяжеления пристроями и придельными храмами, она сохранила чистоту замысла и чеканность идеи, чем заметно отличалась от прочих зданий начала XVIII столетия, многократно перестроенных за минувшие десятилетия. Михайло-Архангельская и Знаменская церкви, решенные в горизонталях, тем не менее тоже выбросили в небо не главы, а звонницы башенного типа. Наконец, две угловые башни, скорее декоративные, чем функциональные, завершили строгую перекличку высотных реплик. В погосте все предусмотрено, вплоть до мелочей, и это покоряет даже не искушенных в искусстве людей. Высота первого яруса колокольни определялась не на глазок- интуицию мастера сверили со строгой планиметрией. Расчет делался таким образом: стена первого яруса колокольни тянулась до точки, где с вертикалью пересекалась воображаемая линия, проведенная от яблока Иоанно-Богословской церкви через яблоко храма мужской богадельни. Второй ярус звонницы по высоте соответствовал апсидам центрального храма, а верхние восьмерики ставились уже с большей свободой, потому что их идея принадлежала другим авторам. В пропорциях малых церквей тоже можно усмотреть закономерность хотя бы в том, что вертикальными параметрами они сравнивались с карнизом аттикового третьего яруса Иоанно-Богословской церкви. Общая высота угловых башен не превышала габаритов апсид главной церкви, и здесь тоже видна разумность зодчих, создававших не столько крепость, сколько ее имитацию.
Это только некоторые наблюдения над соразмерностью частей ансамбля, но и в первом подходе к анализу архитектуры погоста видны истоки его красоты: без точно выверенной соотнесенности частей комплекса гармония не была бы достигнута, а эстетическая наполненность этого удивительного памятника оказалась бы ущербной. В годы разгула варварского атеизма погост потерял все второстепенные элементы - стену, угловые башни, Знаменскую церковь женской богадельни и Михайло-Архангельскую церковь вместе с мужской богадельней. Оставшись почти в одиночестве, Иоанно-Богословский храм высился на пустыре как былинный исполин, но колокольня смотрелась чужеродным телом, потому что совершенно необъяснимой становилась ее отдаленность от церкви. Реставраторы не просто восстановили разрушенные объекты, они вернули целесообразность устроению погоста, заново пересказали сюжет этой вдохновенной поэмы из камня.
За тридцать лет реставраторам удалось сделать очень многое, в том числе заново отстроить «замок» и утраченные объекты погоста. Процесс восстановления шел бы быстрее, если бы не чехарда с «приспособленческими» проблемами. Разумеется, сначала никто и не планировал возвратить погост верующему народу; из церковно-усадебного ансамбля пытались сделать музей под открытым небом, поэтому засорили территорию разного рода деревенскими постройками (избами кулака, середняка, бедняка, мельницей-ветряком и так далее), благополучно исчезнувшими спустя короткое время. В «замке» пытались открыть ресторан для туристов, парк подлежал реконструкции и перепланировке с целью создать там зону отдыха. Сколько в этих инициативах было полезного и сколько вредного - сейчас сказать трудно, но среди недостатков реставрационного процесса было то, что власти посчитали возможным снести остатки хозяйственного комплекса XVIII-XIX веков, зато добросовестно курировали воссоздание главной приманки для туристов - храмового ансамбля, самого яркого архитектурного оазиса Саранска и его окрестностей.
Два храма по времени возведения оказались почти ровесниками. Михаило-Архангельскую церковь освятили в 1702 году, Иоанно-Богословскую - в 1704-м. Но это не означало, что большой храм Макар Полянский заложил позже маленького; вероятнее другое - главный объект начался постройкой раньше, а затем владелец решил дополнить холодную церковь теплой. Масштаб и сложность кладки двух этих церквей несопоставимы, Михайло-Архангельская для каменщиков была просто забавой, поэтому ее и сложили очень быстро. А вот Иоанно-Богословская церковь, для которой требовались фигурные кирпичи десятков, если не сотен разновидностей, потребовала от строителей огромного кропотливого труда. Полянский, участвовавший в возведении крепости на Самаре в 1689 году и имевший некоторый строительный опыт, вряд ли сразу вообразил себе весь погост. Он нашел удобное место для большого храма и поставил его так, чтобы село осталось от него на востоке, за ручьем. При этом Макар Артемьевич не собирался уравнивать храм в правах с усадебным дворцом, поэтому церковь оказалась отодвинутой от оси «замка» метров на сто. Вдохновившись собственной зодческой смелостью, Полянский объединил обе церкви общей изолированной площадкой, обнесенной стеной, и по монастырскому обычаю на западной стороне наметил место для святых врат и колокольни. В Саранске нечто подобное появилось только в конце XVIII столетия, с окончанием строительства Петропавловского монастыря. Макаровка располагалась в непосредственной близости от черты, но со стороны поля, где хоромы защитой никак служить не могли. Значит, задуманный Полянским погост одновременно должен был выполнять три роли - крепости, святилища и «сполошного» пункта. Отсюда и некоторые особенности архитектуры зданий. Идея поставить колокольню появилась сравнительно поздно, вначале Макар Полянский хотел ограничиться зимней церковью «под колокола», со звонницей вместо главы. Тут тебе и благолепие, и возможность поднять колокольный «сполох», тревогу в случае прихода нежданных гостей. Подклеть Иоанно-Богословской церкви, достаточно внушительная, чтобы вместить много людей, ставилась очень прочно, с мощными стенами, прорезанными небольшими оконцами над самой землей. Железная входная дверь в подклеть прикрывалась крыльцом, которое не позволяло осаждающим воспользоваться бревном-тараном. Зато у самих осажденных оставался хороший обзор из окон, забранных толстыми решетками: круговой обстрел значил очень много. После перестроек второй половины XIX столе-тия оборонительные элементы храма несколько потускнели, но и сегодня, изучая особенности конструкции Иоанно-Богословской церкви, нельзя не предположить существование неких тактических планов, подвигнувших первого владельца на замысел храма-башни. В старину люди говорили, что Полянские долго держали в подклети арсенал, а после - часть своего архива. В целом М. А. Полянский формировал ансамбль, способный наглядно продемонстрировать престиж владельца. И он своего достиг, потому что даже крепость в Саранске, не смотря на свои внушительные размеры, меркла по сравнению с погостом и макаровской усадьбой.
Иоанно-Богословский храм, господствующий над местностью, сразу проектировался как сооружение доминантное, и в нем все подчинялось этой задаче. Основную часть здания составлял стройный четверик, лишенный приделов и завершенный шатровым перекрытием; на шатер неизвестные зодчие поставили один на другой два восьмерика - световой барабан и главку, увенчанную луковицей с крестом. В результате получилось нечто среднее между башней и церковью, при этом зодчие позаботились о том, чтобы незаметно, но эффектно скрасить однообразие конструкции. Во-первых, авторы этого выдающегося здания ушли от квадрата и заложили храм в виде несколько вытянутого прямоугольника: на восточном фасаде умещались в ряд три окна, на южном и северном - по четыре. Однако асимметрия не повлияла на ключевое значение парадного западного фасада с входной дверью, прорубленной над подклетью, и с крыльцом, имевшим большие размеры и фигурные формы. Чтобы сдержать излишнюю легкость уносящейся ввысь узкой стены, зодчие на западном фасаде убрали крупные окна первого света, подчеркнув таким образом фундаментальность и прочность сооружения. Второй и третий свет имели то же самое архитектурное оформление, как и окна на остальных фасадах.
Общее осмысление всего здания сводилось к двум задачам - следовало «выбросить» храм в небо и в то же время удержать его на земле. С подобными проблемами сталкивались все зодчие, бравшиеся за возведение церквей, но из многочисленных и проверенных практикой методов в каждом конкретном случае архитекторы избирали наиболее приемлемые. Самыми распространенными приемами были следующие: чтобы зрительно увеличить высоту здания, его фасады членились по высоте на части пилястрами или полуколоннами, а чтобы удержать строение у земли, оно делилось по горизонтали карнизами. Именно это и применили авторы Иоанно-Богословского храма. При помощи ордерной системы они разбили западный фасад на три вертикальных сектора (интерколюмния), а северный и южный - на четыре. Каждому интерколюмнию соответствовало окно, а так как по горизонтали плоскость стен разбивалась на три части, то в каждом интерколюмнии имелось по три окна, расположенных одно над другим. Но это - решение стандартное. Нестандартным было то, что зодчие, спланировавшие три яруса храма, сохранили одинаковую ширину ярусов и варьировали только их высоту, причем разность высот на первый взгляд не очень и заметна. Над вросшей в землю подклетью (пандусом) был поставлен достаточно массивный первый ярус, высоте которого соответствовали апсиды; второй ярус словно бы сжался по сравнению с первым, а третий оказался совсем небольшим, он выполнял функции аттика. По-разному оформлялись и окна ярусов: на первом они украшались наличниками (сандриками) арочными, на втором треугольными фронтонами, а вот окна третьего яруса имели вид восьмиугольников, что лишний раз подчеркивало античность завершения четверика. В декор стен входили гермовидные обрамления оконных проемов, сложные и глубокие карнизы, поребрики и еще множество элементов, исполнение которых было по силам только каменщикам высокого класса. Таких мастеров у нас тогда еще не было, Макар Полянский скорее всего нашел специалистов в краях далеких, как, впрочем, и строительный материал он завозил из Казани.
Удивительный все-таки храм поставили неведомые мастера! Они стремились создать сооружение мощное - и создали его; они задумали одухотворить его свободным парением в небе - и добились своего; они решили применить богатый декор, не нарушив целостности композиции - и сделали это. В бедной провинции, жившей убого и страшно, на острие меча, они создали кусочек Первопрестольной, нисколько не нарушив стихийной гармонии еще полудикой природы и робко-тактичного вживания в нее человека. Века прошли с тех пор, многое совершил человек,- но ни в Саранске, ни во всей Мордовии за все минувшие времена не было сооружено ничего, что сравнялось бы в строгости, классичности, тонкости и красоте с Макаровским погостом. Ансамбли других монастырей епархии складывались тоже оригинально, каждый из них достоин самого внимательного рассмотрения и изучения, но в случае с Макаровкой мы сталкиваемся с особым подходом к планировке пространственно-архитектурных отношений. Очень строго, например, создавался комплекс Краснослободского Спасо-Преображенского монастыря, но замысел там не был доведен до логического конца, а Полянские полтора столетия пестовали свой погост, ни на йоту не изменив первоначальному замыслу.
Почтение к предку-основателю просматривалось даже в том, что вторая богадельня с храмом была скопирована с Михайло-Архангельской церкви, хотя мода на подобный стиль к тому времени безвозвратно прошла. Хороший вкус дороже моды, и владельцы Макаровки понимали, что поставив внутри ограды здание в стиле петербургского барокко или классицизма, они нанесут непоправимый ущерб эстетичности ландшафта и архитектурного комплекса. Переделки XIX столетия коснулись только частностей: черепичное покрытие было заменено железным, шатер на колокольне дополнен куполом и переписаны некоторые фрески в Иоанно-Богословской церкви (в 1882 году, когда менялся весь иконостас, заново вырезанный из дерева инсарским мастером Смолиным и заполненный иконами работы московских изографов).
Большим благом для мордовского монашества было то, что оно получило уже готовый монастырь, доведенный трудами реставраторов до очень приличного состояния. Осталось довершить начатое: восстановить полностью иконостас, фрески, интерьеры богадельных храмов, парк.
Старчество на Руси во все времена было обращено не только к монашеству, но и к мирянам. Уходя в монастыри, затворы, скиты, чернецы продолжали молиться за весь мир. Особенно созревшие духом подвижники потом выходили к людям и по милости Божией исцеляли недуги, давали советы. В наше время старчество стало явлением очень редким. Господь по великой Своей милости избавляет нас от духовного сиротства и дает нам истинных пастырей. Когда благодать Божия почиет в сердце человеческом, люди ощущают особую радость возле такого человека, и общение с ним дает ощущение присутствия Божия, к такому человеку люди тянутся сами. Старчество — это действительно дар Божий, который Господь дает избранным — тому, кому благоволит Его сердце. К числу таких избранных и относится схиархимандрит Феофан(Даньков) – духовник Иоанно-Богословского Макаровского мужского монастыря и Саранско- Мордовской епархии.
«Благослови, душе моя, Господа…»
Родился отец Феофан (в миру Даньков Владимир Федорович) на пензенской земле, в деревне Орловка Башмаковского района, в крестьянской семье. Отец - Федор Васильевич Даньков был «устроителем новой советской жизни», а мать - Мария Петровна — была женщиной глубоко верующей, что и старалась привить своим детям, которых в семье было четверо. Володя появился на свет 15 июня 1935 года. Отец Батюшки в первый год войны в январе 1941 года ушёл на фронт, а в марте на него пришла похоронка. Война была тяжким испытанием для всех и, особенно для вдов, оставшихся с кучей малых детишек на руках.
Владимир рос кротким, смиренным. В советской колхозной деревне нелегко было ему исповедовать Христа. Друзей у него не было. Как только появлялся на улице, детвора тыкала пальцем в него и, смеясь и дурачась, кричала:
— Поп идет!
А он, не злясь на них, старался поскорее пройти. Терпения ребенку было не занимать. Терпел все: холод, голод, раздетость, разутость, насмешки. В деревне была начальная школа. Мальчик обучился в ней основам грамоты, а дальше, в соседнюю деревню в семилетку ходить не стал – не во что было одеться и обуться.
— Сидел на печке голый, в одной рубашонке, — вспоминает он. — Жили в большой бедности, испытывали холод, голод.
Но даже и в эти невыносимо тяжкие времена, когда мерзлая выкопанная тайком на колхозном поле картошка была великим лакомством, Мария Петровна заставляла своих детей соблюдать пост. Ее неоднократно вызывали в сельсовет и устраивали разнос за то, что она морит детей голодом. Мать молчала, но дома от заповедей Божиих не отступала. За это Бог помиловал всю семью. Дети выросли здоровыми и все дожили до глубокой старости.
В то время по Божьему промыслу у соседки Даньковых поселился благодатный старец Григорий:
— Человек был великой духовной силы и веры, он проповедовал Христа, — рассказывает Батюшка. – К нему стекался весь народ, а колхозное начальство его презирало. Хозяйку заставляли выгнать его из дома, но она стояла на своем – будет жить у меня. Его преследовали, в район возили. Он заходил в управление, снимал шапку. Ему:
— Ты что шапку снял, в церковь, что ли пришел?
А он, показывая пальцем на портрет:
— А вон ваши вожди-то тоже без шапок сидят.
— А ты знаешь, кто это? – и тыкали в портрет Ленина.
— Не знаю, может сам сатана.
А они, ну ладно, мол, достал ты нас, завтра поедешь в район, в Башмаково, там тебе покажут. А в Башмаково опять:
— Ты это говорил?
— Говорил…
И батюшка смеется, как ребенок, радуясь мудрости и бесстрашию своего первого духовного наставника.
— Я так с ним и вырос, — говорит о.Феофан, — Он учил нас с мамкой правильно молиться, пост соблюдать. В праздники и выходные приходили к нему помолиться, с несколькими монашенками.
Когда Володя чуть подрос — в колхоз работать. Поставили его пахать на быках. Позднее он уехал на Урал, учился в ФЗУ на плотника, там и остался на несколько лет строить заводы.
— Как-то поехал к мамке в отпуск в Орловку и меня уже из дома призвали в армию. Попал я на Тихоокеанский флот, в береговую охрану.
За веру ему там тоже доставалось. На политзанятиях пытались вправить мозги отсталому малограмотному крестьянскому парню. Но невдомек было им, что этот худенький солдатик в православной вере был крепок, как камень. В полночь он незаметно выскальзывал из казармы, убегал в лес и молился. К концу службы Владимира посетили скорби и искушения, но Господь не оставлял его и вел по выбранному пути. Положили бойца Владимира Данькова в госпиталь. Случилось несчастье: в советской армии, в госпитале повесился солдатик. ЧП! Сразу из Москвы нагрянули генералы с проверкой. Пошли по палатам. Генерал глянул на тощенького посиневшего солдатика и сказал: «Комиссуйте, а то тоже повесится». «Вот так Господь помог мне выбраться оттуда», — заключает о. Феофан.
К Рождеству 1957 года вернулся Владимир домой, в страшные хрущевские времена, когда церковь гнали. Комиссованный солдатик стал пасти деревенское стадо коров. Попас немного и пошел в церковь, которая была в Башмаково, в 30 км от деревни.
— У ребят на уме одно: вино, кино да танцы. А я этого совсем не понимал. Как же без Бога жить можно? И с тех пор я от церкви не отлучался. Был церковным сторожем, научился читать, петь. В церковь ходили только бабушки, их власти не трогали. Люди в храм и священникам ничего не подавали. А я пойду за милостыней, чтобы подали дров или уголька истопить в храме печку, меня спрашивали, для кого, мол. Говорил, что для себя, и мне охотно давали, — вспоминает Батюшка.
Так проходило время в служении Богу, бесхитростных радостях, скорбях.
«Не вы Меня избрали, а Я вас избрал…»
Епископ Пензенский Мелхиседек (Лебедев) предложил ему рукополагаться, но понимал, что сделать это будет непросто. Владимиру по возрасту, и советским меркам, надо было «пахать» от зари до зари в колхозе. В Мордовии с рукоположением было попроще, поэтому его направили в с. Журавки Зубово-Полянского района. Рукоположили Владимира во иерея. Это важное событие произошло в 1977 году 17 марта на Крестопоклонной неделе. Приступил о. Владимир к службе в день памяти 40 севастийских мучеников.
И все бы было ничего, да староста в церкви оказалась настойчивая, любила, чтобы делалось по ее: не разрешала совершать крещения и венчания. А это Батюшке сильно не нравилось. Но терпение и на этот раз помогло ему. Конфликта не было.
В селе Каменный Брод состарился отец Никифор, которому помогал его слепенький сын Степан. Батюшка вскоре познакомился со Степаном, который приезжал в Журавки помолиться. Тот и предложил переехать в Каменный Брод. О. Владимир согласился. Пока наверху решали, тянули время.
— Я решил принять монашество, — рассказывает он. — Переговорил с Владыкой Серафимом (Тихоновым) и он благословил поехать в Троице-Сергиеву лавру, где я нашел о. Кирилла (Павлова), который тоже благословил меня и дал на постриг все свое: мантию, клобук, рясу.
Батюшка принял монашество с именем Феодосий в 1982 году. Родился новый земной ангел. Всё новое: и одежда, и имя… Через шесть лет о. Феодосий был возведен в сан игумена.
По приезде из Лавры епископ встретил известием о том, что решился вопрос о переводе его в Каменный Брод. А в Журавках спохватились, поехали к Владыке, просили вернуть полюбившегося всем о. Владимира. Прихожане отказывались принимать другого священника. Приезжал туда даже о. Иоанн (о. Иероним Санаксарский), и его не приняли.
— Они обо мне скорбели, что я и не рад был, что ушел. Но на новом месте мне повезло: крестить, венчать — без проблем, а мне только подавай, — с радостью вспоминает Батюшка тот период. — Однажды у меня 75 крестин и 18 венчаний было за одно воскресение. А обычно – более десяти таинств за день. Когда идет давление сверху, народ, наоборот, больше стремится к Богу. Придет этакий мужичок ко мне и просит о том, чтобы я его, коммуниста, покрестил тайно. Никто меня в советские времена не выдавал, но в районе все знали об этом. Начальники мне говорили, чтобы не крестил, а сами украдкой приезжали и крестились. А однажды пришел парторг… В конце разговора я принял у него исповедь, и вскоре тот повенчался со своей женой.
Церковь в Каменном Броду не закрывали. И прослужил в ней Батюшка десять лет. Паства его любила всем сердцем. Да и сам он этот период своей жизни вспоминает с большой сердечной радостью, хотя и тут ему пришлось нести тяжелый крест, о чем его предупредил еще в Лавре о. Кирилл (Павлов).
«Излию от Духа Моего на всяку плоть…»
С открытием Санаксарского Рождество-Богородичного монастыря в 1991 году о. Феодосий перешел в число братии, а в 1992 году был пострижен схиархимандритом Питиримом — бывшим насельником Свято-Успенской Почаевской лавры, которого знал еще по Тамбову, — в схиму с именем Феофан. Так Батюшка стал духовным чадом старца Питирима (отошедшего к Богу в 2010 году). Со всей России люди потоком потянулись в монастырь. Они чувствовали духовный голод, приезжали с одним: увидеть, услышать живого монаха. И Господь вознаграждал их. В Санаксарах они могли соприкоснуться с такими духоносными отцами, как Питирим, Иероним, Феофан, попросить у них совета, святых молитв, получить исцеление.
А Господь изливал Свои дары на подвижников. Со всех концов многострадальной России люди потянулись к о. Иерониму, который читал канон за болящих, помазывал их святым маслом, и люди исцелялись. А о. Феофан в это время ходил по мордовским селам с монахиней Параскевой, служа молебен о здравии болящих.
В 1995 году по благословлению епископа (ныне митрополита) Саранского и Мордовского Варсонофия перешел духовником во вновь открытый Чуфаровский Свято-Троицкий монастырь, куда и хлынул поток болящих на отчитку и лечение.
Позднее схиигумена Феофана перевели в Иоанно-Богословский Макаровский мужской монастырь. Теперь наш монастырь знают не только в России, но и далеко за ее пределами. За помощью к батюшке приезжают даже из Америки и Германии, не говоря уже о ближнем зарубежье. Не было ни одного паломника здесь, который бы не отметил особую Божию благодать в Макаровском монастыре. Одна из женщин, объездившая все святые места в мире, коротко сказала:
— Можно больше в Иерусалим не ездить. Здесь для нас Святая Земля, Господь щедро изливает на монастырь и всех приезжающих Свою благодать.
О. Феофан возведен в сан схиархимандрита, и является не только духовником монастыря, но и всей епархии. На исповедь к нему едет все монашество и духовенство. Великое дело духовничества продолжается и будет до конца дней. Как Господь приводит ныне овец духовных, пусть больных и израненных, на пажити Своя, так дает Он и пастырей, на которых почивает Дух Святой. Благодать Божья врачует болезни пришедших, вразумляет, восполняет оскудевшие духом души. За их молитвы мы получаем благодать Святого Духа, и Господь дает нам всё для спасения души. Так говорил о духовниках великий подвижник Силуан Афонский.
Нужно ли говорить, насколько это великий, но одновременно тяжкий и скорбный крест - быть свидетелем перед Господом, пропуская через себя? человеческие грехи. По существу духовник берётся помочь душе дойти до Царствия Божия.
Батюшку, согбенного, сияющего доброй улыбкой, всегда можно увидеть окруженного множеством людей. В?его руках большая пачка поминальных записок, которые также растолканы по карманам, лежат в сумке, а в сердце — тысячи имён людей, за кого он молится. Однажды Батюшка в алтаре молился очень долго. Ворох записок, кажется, не уменьшался. После длительного стояния он распластался на записки и возопил:
— Господи! Помилуй, спаси, сохрани, пощади и исцели твоих рабов, имена которых я не успел помянуть. — И заплакал.
В 2010 году Батюшка служил на праздник Владимирской иконы Божией Матери. Вышел на проповедь, начал говорить о помощи Пресвятой Богородицы в годы войны:
— …Никогда в Москве не было лютого мороза. А когда немцы в 41-ом пошли на Москву, Богородица ударила по ним сильным холодом так, что многие из них замерзли в снегах под Москвой. И мы были спасены. И о чем не попросишь, Богородица во всем всегда помогает. Такая она, Наша Матушка, Заступница…
Голос его задрожал, и он затих. Я стояла недалеко от амвона и смотрела на Батюшку, по щекам которого лились слезы. В храме тоже многие плакали. Так проникновенно, с такой любовью о Царице Небесной, нашей Заступнице еще никто из отцов в монастыре не говорил.
Говорили мы с ним и о его духовных чадах, за которых Батюшка молится. Основная часть времени у Батюшки уходит на молитвы с земными поклонами. Люди иногда не понимают, почему они перестали болеть, почему им радостно, легко на душе. И как прозрение: «Батюшка Феофан помолился». Люди безоговорочно верят в молитвы старца. И часто перебарщивают. О чем только не просят?! Сами духовно потрудиться не хотят, отдадут записки Батюшке и ждут, когда у них все исправится в жизни к лучшему.
Измученные грехом, отчаявшиеся, унылые, потерявшие смысл и цель жизни, люди приезжают в Макаровский монастырь. И каждого, кто торопится к о. Феофану, он встречает с непременной любовью и лаской. Получить благословление у старца – большая радость для любого паломника. Какой нежностью светятся его глаза, когда подбегают совсем маленькие детки, сложив ручонки для благословления.
Его душа благоухает плодами любви, смирения, сострадания, милосердия. Кто знает тяжесть схимнического, старческого и духовнического креста, кто заглянет в монашеское сердце, кто исповедает ту скорбь, печаль, те раны, что принимает это сердце, и за себя и за всех? Один Господь.
«На недужныя руки возложат…»
В монастырь приезжают люди самые разные. И чтобы удержать их от падения в гибельную пропасть, старец наставляет на истинный путь, исповедует, отчитывает, лечит, дает епитимию для изглаживания тяжких грехов. И если человек не несет ее, тогда Батюшке приходится выполнять самому. Рассказываю об этом его чадам и паломникам, они потрясены. И великий стыд, и самоукорение охватывают их. Мысль о том, что старец за тебя кладет множество поклонов или читает покаянный канон, становится невыносимой.
Старец искренне уверен в том, кто богоугодно живет, того Господь слышит. А молиться надо с великим сокрушением и сердечной теплотой. Сколько притекает к нему людей! Ни разу он не показал, что кто-то не вовремя, что он нездоров, что он устал, что ему некогда. Ему можно открыть любой тайник души и всегда в ответ — только великодушие, милость, любовь.
Огромное количество людей собирается к нему на отчитку и лечение. Задолго до начала молебна они окружают бревенчатую келью старца в ближнем скиту и выстраиваются на всем расстоянии до храма, чтобы взять благословление, задать вопрос. И в какой-то момент по всему монастырю: «Старец вышел». И со всех концов — и старые, и малые бегут к нему с радостными лицами.
— Выхожу на отчитку, а в храме — все болящие, много бесноватых, — вздыхает Батюшка. — Что это значит? За грехи наши Господь подает нам скорбь, болезни. Но если болящий способен измениться, тогда и дело пойдет на поправку.
Перед началом молебна Батюшка обращается к собравшимся. Слушают его, затаив дыхание. И только иногда, пытаясь его прервать, бесы из людей кричат всякие гадости. Можно написать целую книгу с рассказами о множестве случаев чудесных исцелений. И не только православных, но и иноверных людей во вразумление им. Сегодня рассказ о самом Батюшке. В специальном разделе мы поведаем разные истории исцеления и опубликуем письма спасенных людей милостию Божией.
О. Феофан встречался со многими известными старцами нашего времени. Был у отца Николая (Гурьянова) на острове Залита, ножки ему лечил. Ездил к о. Илию Оптинскому, который исповедался у него. Встречался с о. Кириллом (Павловым), подарившим ему свое монашеское облачение. Общался с о. Иоанном (Крестьянкиным) из Псково-Печерского монастыря… Никому не дано знать, о чем говорили эти духоносные мужи. Ниточка преемственности старчества на Руси не оборвалась, несмотря на все лихолетье и гонения на Церковь. Тихий свет старчества осиял и наше труднейшее, смутное время, когда мир встал у черты гибели, подарив нам надежду на духовное выздоровление и спасение.
Всегда будем помнить, что такие богоугодные мужи идут вслед Христу, принимая с радостью клевету, ложь, поношения, что, к великому сожалению, происходит и в наше время. Враг не дремлет и всегда находит через кого очернить или оклеветать старца Феофана. Но исповедники с Креста не сходят, их снимают. Батюшка считает себя недостойным во всем. Когда заговорили о смирении, он очень жестко отозвался о себе, нет, мол, у меня истинного смирения.
Для многих православных людей схиархимандрит Феофан стал самым дорогим, родным человеком на Земле. И все они зовут его Батюшка Феофан. И по чувству искренней любви, уважения, почитания к нему в письмах обращение «Батюшка» пишут с заглавной буквы.
Жизнь духоносных отцов является сокровенной тайной. И знает ее полностью только Сам Господь. Мы живём со старцем в одном монастыре, встречаемся каждый день, исповедуемся ему, но его внутренняя жизнь остается сокровенной. Как писал апостол Павел: «Духовный [человек] судит о всём, а о нём судить никто не может» (1Кор.гл.2). Батюшка остается тем, кто стяжав дух мирен, спасает вокруг себя тысячи.
Текст подготовила монахиня Елисавета
Из всего ансамбля храмового комплекса до наших дней в первозданной красоте сохранились Собор Иоанна Богослова и колокольня. Церкви Михаила Архангела, иконы Знамения Божьей Матери, ограда с башнями - всё это восстановлено по рисункам, фотографиям, раскопкам, архивным документам работниками Министерства культуры Республики Мордовия. В 1941 году предполагалось разместить на Погосте и в селе стрелковый полк, затем эвакуированную швейную фабрику, промкомбинат.
В 1946 г. верующим вернули Иоанно - Богословский Собор, а в 1961 году храм снова был закрыт. С 1969 года в Макаровке начались продолжительные по времени реставрационные работы (вплоть до середины восьмидесятых годов). В 1987 году жители с. Макаровки при содействии верующих из сёл Луховки, Куликовки и Солдатского через Святейшего Патриарха Пимена (1990г.) сумели вытребовать Иоанно - Богословский Собор и колокольню для проведения Богослужений. Настоятелем в Иоанно - Богословский храм был назначен протоиерей Георгий Сакович. В 1991 году новообразованной Саранской епархии была передана Знаменская церковь, а в 1996 году - Михайло-Архангельская. Восстановленный дом помещиков Полянских стал летней резиденцией Архиепископа. Таким образом, за десять лет погост поэтапно перешел к подлинному хозяину - православному народу.
В 1994 г. в долгой истории Макаровского Погоста была перевёрнута ещё одна страница. По благословению Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II, решением Высокопреосвященнейшего Варсонофия, архиепископа Саранского и Мордовского в Макаровке открылся мужской Иоанно-Богословский монастырь.
Наместником новообразованной обители стал протоиерей Максим Чеботарёв (в монашестве Владимир). Минуло несколько непростых лет становления, и с января 2001 г. в связи с тяжёлой болезнью архимандрита Владимира обитель возглавил игумен Лазарь(Гуркин) известный в Мордовии по восстановлению знаменитого Чуфаровского мужского монастыря. В течение года вокруг него собрались опытные иеромонахи из нескольких монастырей Мордовии разного возраста желающие поработать Господу.
3 августа 2000 г. Его Святейшество Святейший Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II в рамках двухдневного визита в Мордовию посетил и Макаровский монастырь, где осмотрел храмовый комплекс, и, отвечая на приветственную речь Наместника монастыря архимандрита Владимира (Чеботарёва), преподал с амвона Первосвятительское благословение братии, а затем вместе с руководством республики принял участие в торжественном приёме в резиденции Архиепископа Варсонофия.
Событием огромной важности для монастыря явилось освящение 21 ноября 2002 года зимней церкви Архангела Михаила. За тот год удалось при финансовой поддержке благодетелей (их имена да будут вписаны Господом в Книгу Жизни) отреставрировать этот храм, оставшийся после музейных работников в самом плачевном состоянии. Особую радость доставило братии и местным жителям то, что храм был возвращён Церкви ровно на свой трёхсотлетний юбилей. Теперь в нём ведутся ежедневные Богослужения и совершается Литургия.
Также в 2002 г. стало возможным создать проект по строительству полноценного монастырского комплекса с трапезной, игуменским и административным корпусами. К осени 2003 г. было завершено возведение благоустроенного двухэтажного братского корпуса, территория обители была обнесена каменным забором, отреставрирован купол и вся верхняя часть Иоанно - Богословского Собора.
За лето 2004 г. стараниями Владыки Варсонофия при финансовой поддержке Правительства Республики Мордовия и его Главы Меркушкина Н. И. удалось полностью отреставрировать фасады и заменить всю кровлю на территории храмового комплекса монастыря. К осени 2004 г. будут закончены все внутренние отделочные работы в храме иконы Божьей Матери «Знамение», в планах на 2006 г. - строительство гостиницы для паломников.
Отличительной особенностью нашей обители является строго Уставное храмовое Богослужение, монастырские священники исправно и по Уставу совершают все необходимые для местного населения Церковные Таинства, а также пастырским словом помогают приходящим в обитель людям решать насущные вопросы духовной жизни. По воскресным дням утром совершается молебен с акафистом и водосвятием перед местночтимой иконой Божьей Матери "Неупиваемая Чаша" о страждущих пьянством и наркоманией.
В настоящий момент в братии монастыря состоит двадцать человек, ещё несколько послушников находятся на испытательном сроке. Помимо игумена Лазаря, самыми известными насельниками обители являются схиархимандрит Питирим (Перегудов), воспитанник Свято - Успенской Почаевской Лавры, старец строгой монашеской жизни, и Духовник монастыря схиигумен Феофан (Даньков), который несёт подвиг духовного окормления не только братии, но и приезжающих в монастырь многочисленных паломников из всех уголков Российской Федерации.
По мере обустройства монашеской жизни Иоанно - Богословский Макаровский мужской монастырь под небесным покровом Апостола Иоанна Богослова будет, даст Бог, занимать всё более возрастающее значение в духовной жизни столицы Мордовии, в особенности в области миссионерско - просветительской и антисектантской деятельностей.
Иоанно - Богословский мужской монастырь
430910, Мордовия, г. Саранск,
с. Макаровка, ул. Нагорная 35,
тел. (8-8342) 257114
✿ ❀✿ ❀✿ ❀✿ ❀ Всем привет! ✿ ❀✿ ❀✿ ❀ ✿ ❀✿ ❀✿ ❀✿ ❀ Всем привет! ✿ ❀✿ ❀✿ ❀
Этот отзыв не только для тех, кто уже пришел в православную веру, но и для тех, кто еще ищет свой путь - Иоанно-Богословский Макаровский мужской монастырь лучшее место для поездки! Никакая Турция, Египет и тому подобные страны не принесут Вашей душе столько тепла, любви, столько сил для жизни, как поездка в этот монастырь!
Куда едем
Едем мы в Мордовию - г. Саранск, добраться до монастыря очень легко! Если едете межгород, то все основные автобусы останавливаются на остановке "д. Луховка" - а там до монастыря буквально 2 шага!! Если же нет, легко добраться и из самого Саранска - автобусы 7, 36, маршрутка 15! Доехать очень легко, даже одному!
Как встречают
Вы когда-нибудь приезжали домой из долгой поездки? Вот так в монастыре встречают - как будто ты сто лет плутал и наконец вернулся домой!
Мы приехали в Саранск и сильно замерзли в поездке - и обогрели и накормили и напоили и самое главное - встретили так душевно!
Где остановится
На территории монастыря есть очень хорошая гостиница - как монастырская для паломников, так и гостиница паломнического центра. Очень комфортно ехать с детьми!
Комплекс
Сам комплекс очень большой - лучше приезжать на неделю, сходить на экскурсию, пожить жизнью монастыря, отдохнуть, посещать службы. Обязательно нужно увидеть:
Иоанно-Богословский собор
Знаменский Храм
Михаило-Архангельский Храм
Ближний скит
Дальнюю пустынь
Домовые Церкви
Источник свт. Николая
Красота монастырской обители просто поражает воображение! Ни одной фотографии не передать всю полноту этого места, где чувствуешь - Господь совсем рядом!
Надвратная колокольня, выстроенная предположительно в 1720-30-е гг., представляет собой вертикальную объемную композицию динамичных пропорций, состоящую из четырех ярусов общей высотой 36 м: двух четвериков и двух восьмериков, завершающихся восьмигранным шатром (первоначально с черепичным покрытием), увенчанным луковицей на тонкой шее. Размер нижнего четверика в плане – 6,8?8 м, в нем устроены два разновеликих арочных прохода. Второй четверик прорезан большими оконными проемами, освещающими небольшое помещение. Следующий восьмерик украшен большими нишами. Верхний восьмерик – арочный звон с деревянным ограждением. В толстых стенах четвериков сделана лестница, открывающаяся в третьем ярусе, где она размещена по периметру наружной стены восьмерика. На восточной стене четвертого яруса ранее находились часы. В 1850-е гг. были заложены арки третьего яруса, а шатер закрыт луковичным куполом (снят в 1980-е гг.).
Упрощенный декор фасадов колокольни отчетливо характеризует архитектуру переходного периода. Здесь были использованы архаические элементы, унаследованные из 17 в.- поребрик, подчеркивающий циркульные арки входов; городки карниза нижнего четверика; простые полочки других междуэтажных карнизов; шатер; здесь также присутствуют детали, привнесенные петровским барокко: наличники проемов второго яруса с ушками и замковым камнем; утроенные пилястры. Данная столпообразная шатровая композиция, символизирующая сень над сакральным местом, нисходящую божественную благодать, а также и столп (жилище столпников, Столп Премудрости) восходит к колокольням середины 16 – начала 17 вв.
Один из ее ранних прототипов – колокольня Благовещенской церкви в волжском селе Красное (1592): на высоком четверике с арочным проходом – короткий арочный восьмерик и островерхий шатер с главкой. Другой близкий пример – колокольня церкви Николы в Нижнем Новгороде (мастер С. Задорин, 1656), имеющая близкие пропорции, а также ряд шатровых колоколен 17 в. в Суздале, Солигаличе, Осташкове и др. Вероятно, Макаровским строителям была известна московская Сухарева башня, являвшаяся в начале 18 в. образцом для многих построек. Обращает на себя внимание сходство пропорций объемной композиции Макаровской колокольни и восьмерика этой башни, увенчанной шатром. Существовали аналоги колокольни и чуть позже, в период ее строительства: весьма близки объемные формы, пропорции и декор колокольни Успенского монастыря в Колоцке близ Гжатска, колокольни церкви Косьмы и Дамиана в Кадашах.
Тем не менее, Колокольня над Святыми монастырскими воротами – архитектурный тип, характерный для 18-19 вв. (в 17 в. колокольни ставились чаще у соборов, а ворота не акцентировались, они символизировали «тесные врата спасения», связывавшие мир с замкнутой средой монастыря). В 18 в. акцент переносится с собора на вход в монастырь, колокольня превращается в притягивающий мирян маяк.
