Нельсон Горацио - биография, факты из жизни, фотографии, справочная информация. Горацио Нельсон

Горацио Нельсон (Nelson Horatio) (29 сентября 1758, Бернем-Торп, графство Норфолк - 21 октября 1805, у мыса Трафальгар, Испания), флотоводец, имя которого стало символом военно-морской мощи Англии.

Начало карьеры.

Родился в семье приходского священника. После нескольких лет учебы в школе поступил юнгой на корабль своего дяди, капитана Мориса Саклинга, героя Семилетней войны (1771), затем ходил на торговых и военных судах в Вест- и Ост-Индию, участвовал в полярной экспедиции (1773). Блестяще сдав экзамен на чин лейтенанта (1777) и хорошо проявив себя в войне с североамериканскими колонистами, Нельсон вскоре стал капитаном брига (1778), а затем - фрегата (1779). В 1780 году, участвуя в операции на реке Сан-Хуан в Гондурасе (ныне по ней проходит граница между Никарагуа и Коста-Рикой), он едва не умер от тяжелейшей дизентерии. В 1784-1787 годах Нельсон нес службу в Вест-Индии, где женился на вдове Фанни Нисбет, племяннице антильского плантатора (1787). Ведя упорную борьбу с контрабандой, он не раз вступал в конфликт с вышестоящими начальниками, требуя от них строгого соблюдения законов. Нажив себе таким образом немало врагов среди чиновников Адмиралтейства, он по возвращении в Англию был фактически отлучен от флота и, живя в деревне, целых пять лет ждал нового назначения. Только с началом войны против Франции (1793) Нельсон получил должность капитана линейного корабля в составе Средиземноморской эскадры. В 1793 году он принял активное участие в боевых действиях под Тулоном, в 1794 году командовал десантом на Корсике, потеряв при осаде крепости Кальви правый глаз, а 13 июля 1795 года отличился в морском сражении, принудив к сдаче французский корабль, намного превосходивший по мощи его собственный.

Нельсон - национальный герой.

Слава национального героя пришла к Нельсону после сражения 14 февраля 1797 года у мыса Сент-Винсент (крайней юго-западной оконечности Португалии). По собственной инициативе он вывел свой корабль из линейного строя эскадры и осуществил маневр, имевший решающее значение для разгрома испанского флота. Два из четырех захваченных англичанами испанских кораблей были взяты на абордаж под личным командованием Нельсона, получившего за этот бой рыцарский крест ордена Бани и чин контр-адмирала. В июле 1797 года при неудачной попытке захватить порт Санта-Крус (остров Тенерифе) Нельсон потерял правую руку. В мае 1798 года буря, разметавшая его эскадру, не позволила воспрепятствовать отплытию из Тулона египетской экспедиции Наполеона Бонапарта . Пустившись в погоню, Нельсон обнаружил флот противника в Абукирском заливе (устье Нила). Здесь он успешно применил передовую для того времени тактику ведения морского боя, заключавшуюся в стремлении атаковать превосходящими силами часть кораблей неприятеля, а затем обрушиться на остальные и уничтожить их. 1 августа на закате он бросил 10 линейных кораблей против 13 французских, стоявших на якоре под прикрытием береговой артиллерии, и в продолжавшемся всю ночь бою пленил и уничтожил 11 из них, не потеряв ни одного своего. Блокированная в Египте армия Бонапарта была обречена. В награду Георг III сделал Нельсона пэром-бароном Нила и Бернем-Торпа. В Неаполе, куда Нельсон привел после Абукира корабли на ремонт, начался его знаменитый роман с женой английского посла леди Эммой Гамильтон, продолжавшийся до самой смерти адмирала и в дальнейшем неоднократно описанный в художественной литературе. В 1799 году Нельсон оказал помощь королю Обеих Сицилий Фердинанду IV в подавлении неаполитанской революции, получив в благодарность титул герцога Бронте. По возвращении в Англию Нельсон был произведен в вице-адмиралы (1801) и назначен на пост 2-го флагмана Балтийской эскадры, направлявшейся против держав "вооруженного нейтралитета". 2 апреля 1801 года он сжег датский флот в гавани Копенгагена; за эту победу Нельсон получил титул виконта. В 1803 году, после возобновления войны с Францией, Нельсон возглавил британскую Средиземноморскую эскадру. Два года он гонялся за врагом, уклонявшимся от генерального сражения. Лишь 21 октября 1805 году у мыса Трафальгар (севернее Гибралтара) он встретился с объединенными силами испано-французского флота и, вновь отказавшись от устаревшей линейной тактики, наголову разгромил их. В этом бою Нельсон был смертельно ранен. Его тело доставили в Лондон и 9 января 1806 года торжественно похоронили в соборе Св. Павла. Сорок лет спустя впервые вышли из печати донесения и письма Нельсона ("Dispatches and Letters of Vice-Admiral Lord Viscount Nelson", 1845), а сравнительно недавно - его последний дневник ("Nelson`s Last Diary", 1971).

В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Нельсон.

Горацио Нельсон
Horatio Nelson
Вице-адмирал Горацио Нельсон
Дата рождения
Место рождения	Бёрнем-Торп, Норфолк, Великобритания
Дата смерти
Место смерти	мыс Трафальгар, Испания
Принадлежность	Великобритания Великобритания
Род войск	Королевский военно-морской флот Великобритании
Годы службы
Звание	Вице-адмирал
Сражения/войны	Американская революция Вест-Индский театр войны за независимость США: Экспедиция в реку Сан-Хуан Захват Тёркс и Кайкос Революционные войны Сражение при Сент-Винсенте Сражение при Абукире Блокада Кадиса Сражение при Санта-Крус-де-Тенерифе (1797) Сражение при Копенгагене Наполеоновские войны Трафальгарское сражение
Награды и премии	Орден Св. Иоахима, Орден Св. Фердинанда,Орден Полумесяца,
Горацио Нельсон на Викискладе

Гора́цио Не́льсон (англ. Horatio Nelson ; 29 сентября 1758, Бёрнем-Торп (англ.) русск. , графство Норфолк - 21 октября 1805, мыс Трафальгар, Испания) - великий английский флотоводец, вице-адмирал (1 января 1801), барон Нильский (1798), виконт (1801).

Биография

Детство и юность

Родился в семье приходского священника Эдмунда Нельсона (1722-1802) и Кэтрин Саклинг (1725-1767). Род Нельсонов был богословским. Священниками служили три поколения мужчин этой семьи. В семье Эдмунда Нельсона было одиннадцать детей, воспитывал он их строго, любил порядок во всем, считал свежий воздух и физические упражнения очень важными в деле воспитания, искренне верил в Бога, считал себя истинным джентльменом и отчасти даже ученым. Горацио рос болезненным ребенком, небольшого роста, но с живым характером. В 1767 году умерла мать Горацио - Кэтрин Нельсон - в возрасте сорока двух лет. Эдмунд Нельсон после смерти супруги так и не женился. Горацио особенно сблизился с братом Уильямом, который впоследствии пойдет по стопам отца и станет священником. Горацио отучился в двух школах: начальной Даунем-Маркет и средней в Норвиче, изучил Шекспира и основы латыни, но склонности к учебе у него не было.

В 1771 году в 12 лет он поступил юнгой на корабль своего дяди капитана Мориса Саклинга, героя Семилетней войны. Реакция дяди на желание Горацио поступить на флот была следующей: «Чем провинился бедный Горацио, что именно ему, самому хрупкому из всех, придется нести морскую службу? Но пусть приезжает. Может, в первом же бою пушечное ядро снесет ему голову и избавит от всех забот!» . Вскоре дядюшкин корабль «Резонабль» был поставлен на консервацию, и Горацио по просьбе дяди перевели на линейный корабль «Триумф». Капитан «Триумфа» собирался идти в Вест-Индию и именно в этом рейсе молодой Нельсон получил первые навыки морской службы. Впоследствии Нельсон вспоминал о первом плавании: «Если я и не преуспел в своем образовании, то, во всяком случае, приобрел много практических навыков, отвращение к Королевскому флоту и усвоил девиз матросов: „В борьбе за награды и славу вперед, отважный моряк!“». Затем он работал вестовым на другом корабле. После этого Саклинг забирает племянника к себе на «Триумф» в качестве мичмана. Корабль нёс дозорную службу, а капитан Саклинг занимался морским образованием племянника. Под руководством дяди Горацио овладел основами навигации, научился читать карту и исполнять обязанности канонира. Вскоре молодой Нельсон получает в свое распоряжение баркас и ходит на нём в устьях Темзы и Мидуэя.

Летом 1773 года была организована полярная экспедиция, в составе которой был и четырнадцатилетний Горацио, направленный служить на «Каркасс». Экспедиция не принесла успеха и по сей день известна лишь тем, что в ней участвовал будущий герой. Однако и там Горацио поразил всех своей храбростью, когда ночью увидев белого медведя, схватил мушкет и погнался за ним к ужасу капитана корабля. Медведь, напуганный выстрелом пушки скрылся, а по возвращении на корабль Нельсон взял всю вину на себя. Капитан, ругая его, в душе восхищался храбростью молодого человека. Полярные приключения закалили героя, и он жаждал новых подвигов.

В 1773 году он становится матросом 1-го класса на бриге «Сихорс». Почти год Нельсон провел в Индийском океане. В 1775 году он свалился с приступом лихорадки, его доставили на судно «Дельфин» и отправили к берегам Англии. Обратное плавание длилось более шести месяцев. Много позднее Нельсон вспоминал о некоем видении на пути из Индии: «Некий свет, нисходивший с неба, сверкающее светило, зовущее к славе и триумфу» . По прибытии на родину его назначили на корабль «Вустер» четвёртым лейтенантом, то есть он был уже вахтенным начальником, хотя не имел еще офицерского чина. Он нес патрульную службу и сопровождал торговые караваны.

Участие в Американской революции и болезнь

Весной 1777 года Горацио Нельсон сдаёт экзамен на чин лейтенанта, как говорят, не без помощи своего всесильного дяди капитана Саклинга, который был председателем экзаменационной комиссии. Сразу же после удачно сданного экзамена он получает назначение на фрегат «Лоуэстоф», который отплывал в Вест-Индию. Офицерский тост перед отплытием: «За кровопролитную войну и сезон, несущий болезни!» Команда «Лоуэстофа» относилась к молодому лейтенанту с уважением и, когда он покидал фрегат, подарила ему на память шкатулку из слоновой кости в виде их фрегата. Нельсон перешел на флагманский корабль «Бристоль» под командованием Паркера.

В 1778 году Нельсон становится коммандером и получает назначение на бриг «Беджер», охраняющий восточный берег Латинской Америки. Служба по охране побережья была беспокойной, так как постоянно приходилось гоняться за контрабандистами. В один из дней стоянки «Беджера» в заливе Монтего внезапно загорелся бриг «Глазго». Благодаря действиям Нельсона команда брига была спасена.

Капитан Горацио Нельсон. Работа художника Джона Фрэнсиса (Жана-Франсуа) Риго.

В 1779 году двадцатилетний Нельсон становится полным капитаном и получает под командование 28-пушечный фрегат «Хинчинбрук». В первом самостоятельном плавании у берегов Америки он захватил несколько груженых судов, призовая сумма составила около 800 фунтов, часть этих денег он переслал отцу.

В 1780 году по приказу адмирала Паркера Нельсон покидает Ямайку, высаживает десант в устье реки Сан-Хуан, цель - захват форта Сан-Хуан. Форт был взят, но без Нельсона, которому было приказано вернуться на Ямайку, что спасло ему жизнь, так как большинство матросов умерло от желтой лихорадки. Больной лечился от малярии в доме адмирала Паркера, где он был принят как сын. С первым судном его отправляют в Англию лечиться. Он приезжает в курортный городок Бат, откуда пишет: «Я отдал бы все, чтобы снова быть в Порт-Ройале. Здесь нет леди Паркер, а слуги не обращают на меня никакого внимания, и я валяюсь как бревно». Выздоровление шло медленно. Он посещает брата Уильяма в Норфолке, узнает о желании брата стать судовым священником. Это приводит Горацио в ужас, он, как никто другой, зная морские нравы, осознает, что это дело невероятно трудное и неблагодарное. Однако брат остается при своем мнении.

Влюблённость

Вскоре последовало назначение на «Албемарль», он был отправлен в Данию, затем служил в Квебеке. Здесь Горацио встретил свою первую любовь - 16-летнюю дочь начальника военной полиции Мэри Симпсон. Из его писем видно, что он никогда еще не испытывал подобных чувств и не имел опыт в делах любовных. Он мечтал, что увезет Мэри на родину и тихо заживет с ней в сельском Норфолке: «Что мне флот и что мне теперь карьера, когда я нашёл настоящую любовь!» . Однако, предаваясь мечтам, влюбленный даже не удосужился спросить Мэри о ее чувствах к нему. Друзья уговорили его не делать пока предложение и проверить свои чувства, отправившись в Нью-Йорк - новый порт приписки «Албемарля». Здесь он знакомился с принцем Уильямом, будущим королем Англии Вильгельмом IV. Принц вспоминал: «Когда Нельсон прибыл в своем баркасе, он показался мне мальчиком в форме капитана» .

В 1783 году взяв отпуск, он едет с другом во Францию, его неприятно удивляет эта страна - вечный враг Англии. Там Нельсон влюбляется в некую мисс Эндрюс, но взаимности от нее он так и не добивается. Он уезжает в Лондон и оттуда пишет брату: «В Лондоне столько соблазнов, что жизнь мужчины уходит на них целиком». К удивлению многих Нельсон хочет стать парламентарием и лоббировать интересы Адмиралтейства в парламенте, однако, когда первый лорд адмиралтейства предлагает ему вернуться на службу, тот немедленно соглашается, так с политикой было покончено. Ему предложили фрегат «Борей», который должен был нести дозорную службу в Вест-Индии. В штат судна Нельсону пришлось включить брата Уильяма, который так и не отказался от мысли нести Благую Весть морякам. У Порта Дил капитан узнал, что голландцы захватили 16 английских моряков, он отправил на борт голландского судна вооруженный отряд и открыл пушечные порты, моряки были отпущены и пополнили команду «Борея». В 1784 году фрегат вошел в гавань острова Антигуа, его приводили в порядок и нагружали запасами. Между тем капитан успел познакомиться и влюбиться в Джейн Моутрей, жену представителя Адмиралтейства на Антигуа, вскоре же чиновника отозвали в Англию и вместе с ним отбыла его красавица жена. Брат Уильям, разочаровавшись в должности судового священника, запил и тяжело заболел, его пришлось отправить домой в Англию.

Битва при Абукире. Художник Томас Луни (англ. Thomas Luny )

Не сложились отношения у Нельсона и с командующим. Основной задачей Нельсона в Вест-Индии был контроль за соблюдением Навигационного акта, согласно которому в английские колониальные порты можно было ввозить товары исключительно на английских судах, таким образом английские купцы и судовладельцы получали монополию на торговлю и одновременно этот акт поддерживал британский флот.

Ссора с торговцами

После завоевания Соединенными Штатами независимости, американские суда стали иностранными и не могли торговать на тех же условиях, однако рынок сформировался, и американцы продолжали торговлю. Местные английские чиновники знали об этом, но молчали, так как получали весомый процент с контрабанды. Нельсон считал, если торговля американцев наносит ущерб Англии, она должна быть искоренена. Впоследствии он вспоминал: «В бытность свою колонистами американцы владели почти всею торговлей от Америки до Вест-Индийских островов, а когда война закончилась они забыли, что одержав победу, они стали иностранцами и теперь не имеют права торговать с британскими колониями. Наши губернаторы и таможенные чиновники делают вид, что по Навигационному акту у них есть право торговать, а население Вест-Индийских островов хочет того, что ему выгодно. Предварительно уведомив губернаторов, таможенников и американцев в том, что я собираюсь делать, я захватил множество судов, что и настроило против меня все эти группировки. Меня гнали от одного острова к другому, я подолгу даже не мог сойти на сушу. Но мои незыблемые моральные правила помогли мне выстоять, и когда в этой проблеме разобрались получше, я получил поддержку с родины. Я доказал, что должность капитана военного судна обязывает его соблюдать все морские законы и выполнять поручения Адмиралтейства, а не быть таможенником». На Нельсона писали жалобы, однако король обещал ему свою поддержку в случае суда. Капитан и представить себе не мог, что с вест-индийской контрабанды кормились не только местный генерал-губернатор и командующий эскадрой, но также огромное количество лондонских чиновников, так он приобрел в столице множество высокопоставленных врагов.


Битва при Абукире (слева) и Трафальгарское сражение.

Женитьба

Новый жизненный этап начался с того, что Нельсона попросили доставить на остров Барбадос племянницу Джона Герберта мисс Перри Герберт. По прибытии его пригласили в гости и там он впервые увидел вторую племянницу Герберта молодую вдову Фрэнсис Нисбет, в домашнем кругу ее ласково именовали Фанни, от первого брака у нее был сын. Нельсон влюбился сразу: «У меня нет ни малейшего сомнения, что мы будем счастливой парой, а если не будем, то по моей вине» . 11 марта 1787 года состоялась их свадьба.

Эмма Гамильтон, 1782-84 гг. Портрет художника Джорджа Ромни.

Французские революционные войны

В 1787 году Нельсон покидает Вест-Индию, он едет домой, Фанни с сыном отбыли немного позднее. В 1793 году, с началом войны против Франции, получил должность капитана линейного корабля в составе Средиземноморской эскадры адмирала Сэмюэля Худа. В этом же году он принял активное участие в боевых действиях под Тулоном, в июле 1794 года командовал десантом на Корсике, получив ранение правого глаза при осаде крепости Кальви, а 13 июля 1795 года отличился в морском сражении, принудив к сдаче французский корабль, намного превосходивший по мощи его собственный.

14 февраля 1797 года участвовал в сражении у мыса Сент-Винсент (крайней юго-западной оконечности Португалии). По собственной инициативе он вывел свой корабль из линейного строя эскадры и осуществил маневр, имевший решающее значение для разгрома испанского флота. Два из четырех захваченных англичанами испанских кораблей были взяты на абордаж под личным командованием Нельсона, получившего за этот бой рыцарский крест ордена Бани и чин контр-адмирала синего флага (синей эскадры).

В июле 1797 года при неудачной попытке захватить порт Санта-Крус-де-Тенерифе Нельсон потерял правую руку.

Колонна Нельсона на Трафальгарской площади в центре Лондона

Наполеоновские войны

С 1798 года командовал эскадрой, направленной в Средиземное море для противодействия предпринятой Францией Египетской экспедиции 1798-1801. Английская эскадра не сумела помешать высадке французских войск в Александрии, однако 1-2 августа 1798 года Нельсону удалось разгромить французский флот при Абукире, отрезав армию Наполеона Бонапарта в Египте, сам Нельсон получил ранение в голову. В награду Георг III сделал Нельсона пэром-бароном Нила и Бернем-Торпа. В августе 1799 года за восстановление Османского господства в Египте был награжден Султаном Селимом III орденом полумесяца и пожалован челенком.

В Неаполе, куда Нельсон был послан для помощи Неаполитанскому королевству в борьбе с Францией, начался его роман с женой английского посла леди Эммой Гамильтон, продолжавшийся до самой смерти адмирала. Эмма родила ему дочь Горацию Нельсон. Помочь Неаполю Нельсон не успел, и город попал в руки французов. После освобождения Неаполя русской эскадрой адмирала Ф. Ф. Ушакова и капитуляции французского гарнизона Нельсон, несмотря на протесты русских союзников, запятнал своё имя жестокой расправой с французскими пленными и итальянскими республиканцами. Тарле писал:

Если влияние Эммы Гамильтон и королевы Каролины сказалось, то несколько позднее (не в 1798, а в 1799 г.), и выразилось оно в позорящем память знаменитого английского адмирала попустительстве свирепому белому террору и даже в некотором прямом участии в безобразных эксцессах того времени

Нельсон решил повесить адмирала Караччиоло , командовавшего флотом республиканцев. Он наскоро организовал военный суд и, побуждаемый своей любовницей леди Гамильтон, которая, собираясь уезжать, хотела обязательно присутствовать при повешении, приказал немедленно же исполнить приговор. Караччиоло был повешен в самый день суда 18 (29) июня 1799 г. на борту линейного корабля «Minerva». Тело Караччиоло весь день продолжало висеть на корабле. «Необходим пример»,- пояснял английский посол Гамильтон, вполне стоивший своей супруги

В 1801 году был 2-м флагманом в эскадре адмирала Хайда Паркера при действиях в Балтийском море и бомбардировке Копенгагена, затем командовал эскадрой в Ла-Манше, которая была сформирована для противодействия Булонской флотилии французов. В 1803-1805 годах командующий эскадрой Средиземного моря, действовавшей против Франции и Испании. В сентябре 1805 года эскадра Нельсона заблокировала франко-испанский флот в Кадисе, а 21 октября разгромила его в Трафальгарском морском сражении, в котором Нельсон был смертельно ранен французским снайпером в первый день битвы, при наступлении на объединенные силы французского и испанского флота.

Тело Нельсона доставили в Лондон и 9 января 1806 года торжественно похоронили в соборе святого Павла.

Бытует расхожее заблуждение, что адмирал Нельсон носил на правом глазу повязку. Однако это не так. Действительно, в боях на Корсике он получил осколочное ранение правого глаза песком и каменной крошкой. Его тут же перевязали и он вернулся в бой. Глаз он не потерял, но стал им хуже видеть.
Труп адмирала везли в Лондон в бочке с бренди. Отсюда возник миф, что якобы моряки тайком от начальства через соломинки отпивали из этой бочки. Это маловероятно, ведь тело покойного круглосуточно охраняли.
Упоминается, что у адмирала была сильная морская болезнь.
У офицеров английского флота есть традиция не аплодировать, как обычно, двумя ладонями, а стучать по столу кулаком левой руки - память об одноруком адмирале.
Нельсон изображен на британской почтовой марке 1982 года [источник не указан 194 дня ] .

Киновоплощения

Сидней Бутс («Трафальгарская битва», 1911)
Дональд Калтруп («Нельсон», 1918)
Хамберстон Райт («Романс леди Гамильтон», 1919)
Конрад Вейдт («Леди Гамильтон», 1921)
Седрик Хардвик («Нельсон», 1926)
Виктор Варкони (The Divine Lady, 1929)
Джон Бартон и Дуглас Скотт (Lloyd’s of London, 1936)
Лоренс Оливье («Леди Гамильтон» / That Hamilton Woman, 1941)
Стефен Хаггард («Юный мистер Питт», 1942)
Лестер Мэттью (Tyrant of the Sea, 1950)
Эндрю Осборн / Ричард Лонгман (The Powder Monkey, 1951)
Иван Соловьев («Адмирал Ушаков», «Корабли штурмуют бастионы», 1953)
Роберт Джеймс («Тритон», 1961)
Терри Скалли («Тритон», 1968, «Пегас», 1969)
Джимми Томпсон (Carry on Jack, 1963)
Ричард Джонсон (Le calde notti di Lady Hamilton, 1968)
Эрик Идл («Летающий цирк Монти Пайтона», 1970)
Петер Финч (Bequest to the Nation, 1973)
Алан Пенн (The Duke of Wellington at Stratfield Saye, 1979)
Кеннет Колли («Я помню Нельсона (телесериал)» / «I Remember Nelson», 1982)
Николас Грейс («Наполеон и Жозефина» / «Napoleon and Josephine: A Love Story», 1987)
Филипп Поуп (Blackadder’s Christmas Carol, 1988)
Энтони Дэниэлс («Духи Альбиона (телесериал)» / Ghosts of Albion, 2003-2004)
Йоханнес Зилбершнайдер («Луиза Санфеличе» / Luisa Sanfelice, 2004)
Роберт Линг (Trafalgar Battle Surgeon, 2005)

Горацио Нельсон (Nelson Horatio) (29 сентября 1758 - Бернем-Торп, графство Норфолк - 21 октября 1805, у мыса Трафальгар, Испания), флотоводец, имя которого стало символом военно-морской мощи Англии. Слава национального героя пришла к Нельсону после сражения 14 февраля 1797 у мыса Сент-Винсент (крайней юго-западной оконечности Португалии). По собственной инициативе он вывел свой корабль из линейного строя эскадры и осуществил маневр, имевший решающее значение для разгрома испанского флота. Два из четырех захваченных англичанами испанских кораблей были взяты на абордаж под личным командованием Нельсона, получившего за этот бой рыцарский крест ордена Бани и чин контр-адмирала.

Горацио Нельсон (англ. Horatio Nelson; 29 сентября 1758, Бёрнем-Торп (англ.), графство Норфолк - 21 октября 1805, мыс Трафальгар, Испания) - английский флотоводец, вице-адмирал (1 января 1801), барон Нильский (1798), виконт (1801).
Родился в семье приходского священника Эдмунда Нельсона (1722-1802) и Кэтрин Саклинг (1725-1767). Род Нельсонов был богословским. Священниками служили три поколения мужчин этой семьи. В семье Эдмунда Нельсона было одиннадцать детей, воспитывал он их строго, любил порядок во всем, считал свежий воздух и физические упражнения очень важными в деле воспитания, искренне верил в Бога, считал себя священником, истинным джентльменом и отчасти даже ученым. Горацио рос болезненным ребенком, небольшого роста, но с живым характером. В 1767 году умерла мать Горацио - Кэтрин Нельсон - в возрасте сорока двух лет. Эдмунд Нельсон после смерти супруги так и не женился. Горацио особенно сблизился с братом Уильямом, который впоследствии пойдет по стопам отца и станет священником. Горацио отучился в двух школах: начальной Даунем-Маркет и средней в Норвиче, изучил Шекспира и основы латыни, но склонности к учебе у него не было.
В 1771 году в 12 лет он поступил юнгой на корабль своего дяди капитана Мориса Саклинга, героя Семилетней войны. Реакция дяди на желание Горацио поступить на флот была следующей: «Чем провинился бедный Горацио, что именно ему, самому хрупкому из всех, придется нести морскую службу? Но пусть приезжает. Может, в первом же бою пушечное ядро снесет ему голову и избавит от всех забот!». Вскоре дядюшкин корабль «Резонабль» был поставлен на консервацию, и Горацио по просьбе дяди перевели на линейный корабль «Триумф». Капитан «Триумфа» собирался идти в Вест-Индию и именно в этом рейсе молодой Нельсон получил первые навыки морской службы. Впоследствии Нельсон вспоминал о первом плавании: «Если я и не преуспел в своем образовании, то, во всяком случае, приобрел много практических навыков, отвращение к Королевскому флоту и усвоил девиз матросов: „В борьбе за награды и славу вперед, отважный моряк!“». Затем он работал вестовым на другом корабле. После этого Саклинг забирает племянника к себе на «Триумф» в качестве мичмана. Корабль нёс дозорную службу, а капитан Саклинг занимался морским образованием племянника. Под руководством дяди Горацио овладел основами навигации, научился читать карту и исполнять обязанности канонира. Вскоре молодой Нельсон получает в свое распоряжение баркас и ходит на нём в устьях Темзы и Мидуэя.
Летом 1773 года была организована полярная экспедиция, в составе которой был и четырнадцатилетний Горацио, направленный служить на «Каркасс». Экспедиция не принесла успеха и по сей день известна лишь тем, что в ней участвовал будущий герой. Однако и там Горацио поразил всех своей храбростью, когда ночью увидев белого медведя, схватил мушкет и погнался за ним к ужасу капитана корабля. Медведь, напуганный выстрелом пушки скрылся, а по возвращении на корабль Нельсон взял всю вину на себя. Капитан, ругая его, в душе восхищался храбростью молодого человека. Полярные приключения закалили героя, и он жаждал новых подвигов. В 1773 году он становится матросом 1-го класса на бриге «Сихорс». Почти год Нельсон провел в Индийском океане. В 1775 году он свалился с приступом лихорадки, его доставили на судно «Дельфин» и отправили к берегам Англии. Обратное плавание длилось более шести месяцев. Много позднее Нельсон вспоминал о некоем видении на пути из Индии: «Некий свет, нисходивший с неба, сверкающее светило, зовущее к славе и триумфу». По прибытии на родину его назначили на корабль «Вустер» четвёртым лейтенантом, то есть он был уже вахтенным начальником, хотя не имел еще офицерского чина. Он нес патрульную службу и сопровождал торговые караваны.
Весной 1777 года Горацио Нельсон сдаёт экзамен на чин лейтенанта, как говорят, не без помощи своего всесильного дяди капитана Саклинга, который был председателем экзаменационной комиссии. Сразу же после удачно сданного экзамена он получает назначение на фрегат «Ловестов», который отплывал в Вест-Индию. Офицерский тост перед отплытием: «За кровопролитную войну и сезон, несущий болезни!» Команда «Ловестова» относилась к молодому лейтенанту с уважением и, когда он покидал фрегат, подарила ему на память шкатулку из слоновой кости в виде их фрегата. Нельсон перешел на флагманский корабль «Бристоль» под командованием Паркера. В 1778 году Нельсон становится коммандером и получает назначение на бриг «Беджер», охраняющий восточный берег Латинской Америки. Служба по охране побережья была беспокойной, так как постоянно приходилось гоняться за контрабандистами. В один из дней стоянки «Беджера» в заливе Монтего внезапно загорелся бриг «Глазго». Благодаря действиям Нельсона команда брига была спасена. В 1779 году двадцатилетний Нельсон становится полным капитаном и получает под командование 28-пушечный фрегат «Хинчинбрук». В первом самостоятельном плавании у берегов Америки он захватил несколько груженых судов, призовая сумма составила около 800 фунтов, часть этих денег он переслал отцу.
В 1780 году по приказу адмирала Паркера Нельсон покидает Ямайку, высаживает десант в устье реки Сан-Хуан, цель - захват форта Сан-Хуан. Форт был взят, но без Нельсона, которому было приказано вернуться на Ямайку, что спасло ему жизнь, так как большинство матросов умерло от желтой лихорадки. Больной лечился в доме адмирала Паркера, где он был принят как сын. С первым судном его отправляют в Англию лечиться. Он приезжает в курортный городок Бат, откуда пишет: «Я отдал бы все, чтобы снова быть в Порт-Ройале. Здесь нет леди Паркер, а слуги не обращают на меня никакого внимания, и я валяюсь как бревно». Выздоровление шло медленно. Он посещает брата Уильяма в Норфолке, узнает о желании брата стать судовым священником. Это приводит Горацио в ужас, он, как никто другой, зная морские нравы, осознает, что это дело невероятно трудное и неблагодарное. Однако брат остается при своем мнении.
Вскоре последовало назначение на «Албемарль», он был отправлен в Данию, затем служил в Квебеке. Здесь Горацио встретил свою первую любовь - 16-летнюю дочь начальника военной полиции Мэри Симпсон. Из его писем видно, что он никогда еще не испытывал подобных чувств и не имел опыт в делах любовных. Он мечтал, что увезет Мэри на родину и тихо заживет с ней в сельском Норфолке: «Что мне флот и что мне теперь карьера, когда я нашёл настоящую любовь!». Однако, предаваясь мечтам, влюбленный даже не удосужился спросить Мэри о ее чувствах к нему. Друзья уговорили его не делать пока предложение и проверить свои чувства, отправившись в Нью-Йорк - новый порт приписки «Албемарля». Здесь он знакомился с принцем Уильямом, будущим королем Англии Вильгельмом IV. Принц вспоминал: «Когда Нельсон прибыл в своем баркасе, он показался мне мальчиком в форме капитана».
В 1783 году взяв отпуск, он едет с другом во Францию, его неприятно удивляет эта страна - вечный враг Англии. Там Нельсон влюбляется в некую мисс Эндрюс, но взаимности от нее он так и не добивается. Он уезжает в Лондон и оттуда пишет брату: «В Лондоне столько соблазнов, что жизнь мужчины уходит на них целиком». К удивлению многих Нельсон хочет стать парламентарием и лоббировать интересы Адмиралтейства в парламенте, однако, когда первый лорд адмиралтейства предлагает ему вернуться на службу, тот немедленно соглашается, так с политикой было покончено. Ему предложили фрегат «Борей», который должен был нести дозорную службу в Вест-Индии. В штат судна Нельсону пришлось включить брата Уильяма, который так и не отказался от мысли нести Благую Весть морякам. У Порта Дил капитан узнал, что голландцы захватили 16 английских моряков, он отправил на борт голландского судна вооруженный отряд и открыл пушечные порты, моряки были отпущены и пополнили команду «Борея». В 1784 году фрегат вошел в гавань острова Антигуа, его приводили в порядок и нагружали запасами. Между тем капитан успел познакомиться и влюбиться в Джейн Моутрей, жену представителя Адмиралтейства на Антигуа, вскоре же чиновника отозвали в Англию и вместе с ним отбыла его красавица жена. Брат Уильям, разочаровавшись в должности судового священника, запил и тяжело заболел, его пришлось отправить домой в Англию.
Не сложились отношения у Нельсона и с командующим. Основной задачей Нельсона в Вест-Индии был контроль за соблюдением Навигационного акта, согласно которому в английские колониальные порты можно было ввозить товары исключительно на английских судах, таким образом английские купцы и судовладельцы получали монополию на торговлю и одновременно этот акт поддерживал британский флот.
После завоевания Соединенными Штатами независимости, американские суда стали иностранными и не могли торговать на тех же условиях, однако рынок сформировался, и американцы продолжали торговлю. Местные английские чиновники знали об этом, но молчали, так как получали весомый процент с контрабанды. Нельсон считал, если торговля американцев наносит ущерб Англии, она должна быть искоренена. Впоследствии он вспоминал: «В бытность свою колонистами американцы владели почти всею торговлей от Америки до Вест-Индийских островов, а когда война закончилась они забыли, что одержав победу, они стали иностранцами и теперь не имеют права торговать с британскими колониями. Наши губернаторы и таможенные чиновники делают вид, что по Навигационному акту у них есть право торговать, а население Вест-Индийских островов хочет того, что ему выгодно. Предварительно уведомив губернаторов, таможенников и американцев в том, что я собираюсь делать, я захватил множество судов, что и настроило против меня все эти группировки. Меня гнали от одного острова к другому, я подолгу даже не мог сойти на сушу. Но мои незыблемые моральные правила помогли мне выстоять, и когда в этой проблеме разобрались получше, я получил поддержку с родины. Я доказал, что должность капитана военного судна обязывает его соблюдать все морские законы и выполнять поручения Адмиралтейства, а не быть таможенником». На Нельсона писали жалобы, однако король обещал ему свою поддержку в случае суда. Капитан и представить себе не мог, что с вест-индийской контрабанды кормились не только местный генерал-губернатор и командующий эскадрой, но также огромное количество лондонских чиновников, так он приобрел в столице множество высокопоставленных врагов.
Новый жизненный этап начался с того, что Нельсона попросили доставить на остров Барбадос племянницу Джона Герберта мисс Перри Герберт. По прибытии его пригласили в гости и там он впервые увидел вторую племянницу Герберта молодую вдову Фрэнсис Нисбет, в домашнем кругу ее ласково именовали Фанни, от первого брака у нее был сын. Нельсон влюбился сразу: «У меня нет ни малейшего сомнения, что мы будем счастливой парой, а если не будем, то по моей вине». 11 марта 1787 года состоялась их свадьба. В 1787 году Нельсон покидает Вест-Индию, он едет домой, Фанни с сыном отбыли немного позднее. В 1793 году, с началом войны против Франции, получил должность капитана линейного корабля в составе Средиземноморской эскадры адмирала Сэмюэля Худа. В этом же году он принял активное участие в боевых действиях под Тулоном, в июле 1794 года командовал десантом на Корсике, получив ранение правого глаза при осаде крепости Кальви, а 13 июля 1795 года отличился в морском сражении, принудив к сдаче французский корабль, намного превосходивший по мощи его собственный.
14 февраля 1797 года участвовал в сражении у мыса Сент-Винсент (крайней юго-западной оконечности Португалии). По собственной инициативе он вывел свой корабль из линейного строя эскадры и осуществил маневр, имевший решающее значение для разгрома испанского флота. Два из четырех захваченных англичанами испанских кораблей были взяты на абордаж под личным командованием Нельсона, получившего за этот бой рыцарский крест ордена Бани и чин контр-адмирала синего флага (синей эскадры).
В июле 1797 года при неудачной попытке захватить порт Санта-Крус-де-Тенерифе Нельсон потерял правую руку. С 1798 года командовал эскадрой, направленной в Средиземное море для противодействия предпринятой Францией Египетской экспедиции 1798-1801. Английская эскадра не сумела помешать высадке французских войск в Александрии, однако 1-2 августа 1798 года Нельсону удалось разгромить французский флот при Абукире, отрезав армию Наполеона Бонапарта в Египте, сам Нельсон получил ранение в голову. В награду Георг III сделал Нельсона пэром-бароном Нила и Бернем-Торпа. В августе 1799 года за восстановление Османского господства в Египте был награжден Султаном Селимом III орденом полумесяца и пожалован челенком.
В Неаполе, куда Нельсон был послан для помощи Неаполитанскому королевству в борьбе с Францией, начался его роман с женой английского посла леди Эммой Гамильтон, продолжавшийся до самой смерти адмирала. Эмма родила ему дочь Горацию Нельсон. Помочь Неаполю Нельсон не успел, и город попал в руки французов. После освобождения Неаполя русской эскадрой адмирала Ф. Ф. Ушакова и капитуляции французского гарнизона Нельсон, несмотря на протесты русских союзников, запятнал своё имя жестокой расправой с французскими пленными и итальянскими республиканцами. 12 февраля 1799 года он был произведен в чин контр-адмирала красного флага.
В 1801 году был 2-м флагманом в эскадре адмирала Хайда Паркера при действиях в Балтийском море и бомбардировке Копенгагена, затем командовал эскадрой в Ла-Манше, которая была сформирована для противодействия Булонской флотилии французов. В 1803-1805 годах командующий эскадрой Средиземного моря, действовавшей против Франции и Испании. В сентябре 1805 года эскадра Нельсона заблокировала франко-испанский флот в Кадисе, а 21 октября разгромила его в Трафальгарском морском сражении, в котором Нельсон был смертельно ранен французским снайпером в первый день битвы, при наступлении на объединенные силы французского и испанского флота.
Тело Нельсона доставили в Лондон и 9 января 1806 года торжественно похоронили в соборе святого Павла, в Вестминстерском аббатстве в Лондоне где хоронят королей и самых выдающихся деятелей Англии.
В 1830 г. в самом центре Лондона по проекту строителя Букингемского дворца архитектора Дж. Нэша была создана Трафальгарская площадь, а еще через 12 лет, в 1842 г., в центре площади был установлен памятник адмиралу лорду Нельсону - колонна в три человеческих роста на постаменте высотой 50 метров, охраняемая бронзовыми львами - символами мощи Британской империи. На эту колонну пошло 16 т меди из расплавленных французских пушек, взятых в бою при Трафальгаре. Флагман Нельсона, "Виктори", также был увековечен - его поставили на вечный прикол во втором сухом доке Портсмутской военно-морской базы, где он вначале оставался флагманом Второго Морского Лорда, а затем стал экспонатом Музея королевского военно-морского флота.
Соединенное королевство и по сей день чтит память о своих героях. И через века эта память жива - Британия по достоинству отметила юбилей триумфа своего героя. В июне-июле 2005 г. прошли широкие торжества в старинном Портсмуте - на исторической базе королевского флота. Торжества, в которых приняли участие 167 морских судов и военных кораблей из 35 стран мира, начались 28 июня большим военно-морским парадом (история этих парадов насчитывает более 600 лет, а последний проходил в 1977 г.). В этот же день состоялся показательный бой деревянных кораблей, призванный дать определенное представление о морских боях парусных судов. 29 июня проходила интернациональная памятная церемония - чествование моряков, павших на службе родине. С 30 июня по 3 июля в Портсмуте состоялся Международный морской фестиваль. Его целью было повысить общественный интерес к флоту, в особенности военному, и его славной истории. Вторая часть торжеств будет проходить 21-23 октября - тогда королевский флот и с ним вся страна почтят память своего национального героя - адмирала Нельсона. Воды Канала пересечет линия бакенов-маяков, первый из которых будет зажжен 21 октября у борта "Виктори". Сияние этих огней можно считать в определенном роде символом - "деревянные стены", отделявшие Британию от континента при Нельсоне, уступили место участию в единой Европе... В честь адмирала организован торжественный ужин на борту его флагмана, церковная служба в лондонском соборе Святого Павла и ряд мероприятий на Трафальгарской площади.

Horatio Nelson ; 29 сентября 1758, Бёрнем-Торп (англ.) русск. , графство Норфолк - 21 октября 1805, мыс Трафальгар , Испания) - командующий британским флотом, вице-адмирал (1 января 1801), барон Нильский (1798), виконт (1801).

Биография

Детство и юность

Родился в семье приходского священника Эдмунда Нельсона (1722-1802) и Кэтрин Саклинг (1725-1767). Род Нельсонов был богословским . Священниками служили три поколения мужчин этой семьи. В семье Эдмунда Нельсона было одиннадцать детей, воспитывал он их строго, любил порядок во всём, считал свежий воздух и физические упражнения очень важными в деле воспитания, искренне верил в Бога, считал себя истинным джентльменом и отчасти даже учёным. Горацио рос болезненным ребёнком, небольшого роста, но с живым характером. В 1767 году умерла мать Горацио - Кэтрин Нельсон - в возрасте сорока двух лет. Эдмунд Нельсон после смерти супруги так и не женился. Горацио особенно сблизился с братом Уильямом, который впоследствии пошёл по стопам отца и стал священником. Горацио отучился в двух школах: начальной Даунем-Маркет и средней в Норвиче , изучил Шекспира и основы латыни, но склонности к учёбе у него не было.

В 1771 году в 12 лет он поступил юнгой на корабль своего дяди капитана Мориса Саклинга, героя Семилетней войны . Реакция дяди на желание Горацио поступить на флот была следующей: «Чем провинился бедный Горацио, что именно ему, самому хрупкому из всех, придётся нести морскую службу? Но пусть приезжает. Может, в первом же бою пушечное ядро снесёт ему голову и избавит от всех забот!» Вскоре дядюшкин корабль «Резонабль» был поставлен на консервацию, и Горацио по просьбе дяди перевели на линейный корабль «Триумф». Капитан «Триумфа» собирался идти в Вест-Индию , и именно в этом рейсе молодой Нельсон получил первые навыки морской службы. Впоследствии Нельсон вспоминал о первом плавании: «Если я и не преуспел в своём образовании, то, во всяком случае, приобрёл много практических навыков, отвращение к Королевскому флоту и усвоил девиз матросов: „В борьбе за награды и славу вперёд, отважный моряк!“» Затем он работал вестовым на другом корабле. После этого Саклинг забрал племянника к себе на «Триумф» в качестве мичмана . Корабль нёс дозорную службу, а капитан Саклинг занимался морским образованием племянника. Под руководством дяди Горацио овладел основами навигации, научился читать карту и исполнять обязанности канонира. Вскоре молодой Нельсон получает в своё распоряжение баркас и ходит на нём в устьях Темзы и Мидуэя.

Летом 1773 года была организована полярная экспедиция, в составе которой был и четырнадцатилетний Горацио, направленный служить на «Каркасс ». Экспедиция не принесла успеха и по сей день известна лишь тем, что в ней участвовал будущий герой. Однако и там Горацио поразил всех своей храбростью, когда ночью, увидев белого медведя, схватил мушкет и погнался за ним, к ужасу капитана корабля. Медведь, напуганный выстрелом пушки, скрылся, а по возвращении на корабль Нельсон взял всю вину на себя. Капитан, ругая его, в душе восхищался храбростью молодого человека. Полярные приключения закалили героя, и он жаждал новых подвигов.

В 1773 году он стал матросом 1-го класса на бриге «Сихорс». Почти год Нельсон провёл в Индийском океане. В 1775 году он свалился с приступом лихорадки, его доставили на судно «Дельфин» и отправили к берегам Англии. Обратное плавание длилось более шести месяцев. Много позднее Нельсон вспоминал о некоем видении на пути из Индии: «Некий свет, нисходивший с неба, сверкающее светило, зовущее к славе и триумфу» . По прибытии на родину его назначили на корабль «Вустер » четвёртым лейтенантом, то есть он был уже вахтенным начальником, хотя не имел ещё офицерского чина. Он нёс патрульную службу и сопровождал торговые караваны.

Участие в Американской революции и болезнь

Весной 1777 года Горацио Нельсон сдаёт экзамен на чин лейтенанта , как говорят, не без помощи своего всесильного дяди капитана Саклинга, который был председателем экзаменационной комиссии. Сразу же после удачно сданного экзамена он получает назначение на фрегат «Лоуэстоф », который отплывал в Вест-Индию. Офицерский тост перед отплытием: «За кровопролитную войну и сезон, несущий болезни!» Команда «Лоуэстофа» относилась к молодому лейтенанту с уважением и, когда он покидал фрегат, подарила ему на память шкатулку из слоновой кости в виде их фрегата. Нельсон перешел на флагманский корабль «Бристоль » под командованием Паркера.

В 1778 году Нельсон становится коммандером и получает назначение на бриг «Беджер », охраняющий восточный берег Латинской Америки. Служба по охране побережья была беспокойной, так как постоянно приходилось гоняться за контрабандистами. В один из дней стоянки «Беджера» в заливе Монтего внезапно загорелся бриг «Глазго». Благодаря действиям Нельсона команда брига была спасена.

В 1779 году двадцатилетний Нельсон становится полным капитаном и получает под командование 28-пушечный фрегат «Хинчинбрук ». В первом самостоятельном плавании у берегов Америки он захватил несколько груженых судов, призовая сумма составила около 800 фунтов, часть этих денег он переслал отцу.

В 1780 году по приказу адмирала Паркера Нельсон покидает Ямайку , высаживает десант в устье реки Сан-Хуан , цель - захват форта Сан-Хуан. Форт был взят, но без Нельсона, которому было приказано вернуться на Ямайку, что спасло ему жизнь, так как большинство матросов умерло от желтой лихорадки. Больной лечился от малярии в доме адмирала Паркера, где он был принят как сын. С первым судном его отправляют в Англию лечиться. Он приезжает в курортный городок Бат , откуда пишет: «Я отдал бы все, чтобы снова быть в Порт-Ройале . Здесь нет леди Паркер, а слуги не обращают на меня никакого внимания, и я валяюсь как бревно». Выздоровление шло медленно. Он посещает брата Уильяма в Норфолке, узнает о желании брата стать судовым священником. Это приводит Горацио в ужас, он, как никто другой, зная морские нравы, осознает, что это дело невероятно трудное и неблагодарное. Однако брат остается при своем мнении.

Влюблённость

Вскоре последовало назначение на «Албемарль», он был отправлен в Данию , затем служил в Квебеке . Здесь Горацио встретил свою первую любовь - 16-летнюю дочь начальника военной полиции Мэри Симпсон. Из его писем видно, что он никогда еще не испытывал подобных чувств и не имел опыт в делах любовных. Он мечтал, что увезет Мэри на родину и тихо заживёт с ней в сельском Норфолке: «Что мне флот и что мне теперь карьера, когда я нашёл настоящую любовь!» Однако, предаваясь мечтам, влюбленный даже не удосужился спросить Мэри о её чувствах к нему. Друзья уговорили его не делать пока предложение и проверить свои чувства, отправившись в Нью-Йорк - новый порт приписки «Албемарля». Здесь он знакомился с принцем Уильямом, будущим королём Англии Вильгельмом IV . Принц вспоминал: «Когда Нельсон прибыл в своём баркасе, он показался мне мальчиком в форме капитана» .

В 1783 году взяв отпуск, он едет с другом во Францию , его неприятно удивляет эта страна - вечный враг Англии . Там Нельсон влюбляется в некую мисс Эндрюс, но взаимности от неё он так и не добивается. Он уезжает в Лондон и оттуда пишет брату: «В Лондоне столько соблазнов, что жизнь мужчины уходит на них целиком». К удивлению многих, Нельсон хочет стать парламентарием и лоббировать интересы Адмиралтейства в парламенте, однако, когда первый лорд адмиралтейства предлагает ему вернуться на службу, тот немедленно соглашается, так с политикой было покончено. Ему предложили фрегат «Борей», который должен был нести дозорную службу в Вест-Индии. В штат судна Нельсону пришлось включить брата Уильяма, который так и не отказался от мысли нести Благую Весть морякам. У Порта Дил капитан узнал, что голландцы захватили 16 английских моряков, он отправил на борт голландского судна вооружённый отряд и открыл пушечные порты, моряки были отпущены и пополнили команду «Борея». В 1784 году фрегат вошёл в гавань острова Антигуа , его приводили в порядок и нагружали запасами. Между тем капитан успел познакомиться и влюбиться в Джейн Моутрей, жену представителя Адмиралтейства на Антигуа, вскоре же чиновника отозвали в Англию и вместе с ним отбыла его красавица жена. Брат Уильям, разочаровавшись в должности судового священника, запил и тяжело заболел, его пришлось отправить домой в Англию.

Ссора с торговцами

После завоевания Соединенными Штатами независимости американские суда стали иностранными и не могли торговать на тех же условиях, однако рынок сформировался, и американцы продолжали торговлю. Местные английские чиновники знали об этом, но молчали, так как получали весомый процент с контрабанды. Нельсон считал, если торговля американцев наносит ущерб Англии, она должна быть искоренена. Впоследствии он вспоминал: «В бытность свою колонистами американцы владели почти всею торговлей от Америки до Вест-Индийских островов, а когда война закончилась, они забыли, что одержав победу, они стали иностранцами и теперь не имеют права торговать с британскими колониями. Наши губернаторы и таможенные чиновники делают вид, что по Навигационному акту у них есть право торговать, а население Вест-Индийских островов хочет того, что ему выгодно. Предварительно уведомив губернаторов, таможенников и американцев в том, что я собираюсь делать, я захватил множество судов, что и настроило против меня все эти группировки. Меня гнали от одного острова к другому, я подолгу даже не мог сойти на сушу. Но мои незыблемые моральные правила помогли мне выстоять, и когда в этой проблеме разобрались получше, я получил поддержку с родины. Я доказал, что должность капитана военного судна обязывает его соблюдать все морские законы и выполнять поручения Адмиралтейства, а не быть таможенником». На Нельсона писали жалобы, однако король обещал ему свою поддержку в случае суда. Капитан и представить себе не мог, что с вест-индийской контрабанды кормились не только местный генерал-губернатор и командующий эскадрой, но также огромное количество лондонских чиновников, так он приобрёл в столице множество высокопоставленных врагов.

Женитьба

Новый жизненный этап начался с того, что Нельсона попросили доставить на остров Барбадос племянницу Джона Герберта мисс Перри Герберт. По прибытии его пригласили в гости и там он впервые увидел вторую племянницу Герберта молодую вдову Фрэнсис Нисбет, в домашнем кругу её ласково именовали Фанни, от первого брака у неё был сын. Нельсон влюбился сразу: «У меня нет ни малейшего сомнения, что мы будем счастливой парой, а если не будем, то по моей вине» . 11 марта 1787 года состоялась их свадьба.

Французские революционные войны

В 1787 году Нельсон покидает Вест-Индию, он едет домой, Фанни с сыном отбыли немного позднее. В 1793 году, с началом войны против Франции , получил должность капитана линейного корабля в составе Средиземноморской эскадры адмирала Сэмюэля Худа . В этом же году он принял активное участие в боевых действиях под Тулоном , в июле 1794 года командовал десантом на Корсике , получив ранение правого глаза при осаде крепости Кальви , а 13 июля 1795 года отличился в морском сражении, принудив к сдаче французский корабль, намного превосходивший по мощи его собственный.

В июле 1797 года при неудачной попытке захватить порт Санта-Крус-де-Тенерифе Нельсон потерял правую руку.

Наполеоновские войны

С 1798 года командовал эскадрой, направленной в Средиземное море для противодействия предпринятой Францией Египетской экспедиции 1798-1801 . Английская эскадра не сумела помешать высадке французских войск в Александрии , однако 1-2 августа 1798 года Нельсону удалось разгромить французский флот при Абукире , отрезав армию Наполеона Бонапарта в Египте , сам Нельсон получил ранение в голову. В награду Георг III сделал Нельсона пэром-бароном Нила и Бернем-Торпа . В августе 1799 года за восстановление Османского господства в Египте был награждён Султаном Селимом III орденом полумесяца и пожалован челенком .

В 1801 году был 2-м флагманом в эскадре адмирала Хайда Паркера при действиях в Балтийском море и бомбардировке Копенгагена , затем командовал эскадрой в Ла-Манше , которая была сформирована для противодействия Булонской флотилии французов. В 1803-1805 годах командующий эскадрой Средиземного моря , действовавшей против Франции и Испании . В сентябре 1805 года эскадра Нельсона заблокировала франко-испанский флот в Кадисе , а 21 октября разгромила его в Трафальгарском морском сражении , в котором Нельсон был смертельно ранен французским снайпером в первый день битвы, при наступлении на объединённые силы французского и испанского флота. Мушкетная пуля, выпущенная с расстояния 15 метров, пробила золотой эполет адмирала, прошла через плечо, раздробила позвоночник и пробила лёгкое, наполнив его кровью .

Образ в кино

«Трафальгарская битва» (1911) - Сидней Бутс
«Нельсон» (1918) - Дональд Калтруп
«Романс леди Гамильтон» (1919) - Хамберстон Райт
«Леди Гамильтон» (1921) - Конрад Вейдт
«Нельсон» (1926) - Седрик Хардвик
«The Divine Lady» (1929) - Виктор Варкони
«Lloyd’s of London» (1936) - Джон Бартон и Дуглас Скотт
«Леди Гамильтон » (1941) - Лоренс Оливье
«Юный мистер Питт» (1942) - Стефен Хаггард
«Tyrant of the Sea» (1950) - Лестер Мэттью
«The Powder Monkey» (1951) - Эндрю Осборн / Ричард Лонгман
«Адмирал Ушаков » (1953) - Иван Соловьев
«Корабли штурмуют бастионы » (1953) - Иван Соловьев
«Тритон» (1961) - Роберт Джеймс
«Тритон» (1968), «Пегас» (1969) - Терри Скалли
«Carry on Jack» (1963) - Джимми Томпсон
«Le calde notti di Lady Hamilton» (1968) - Ричард Джонсон
«Летающий цирк Монти Пайтона » (1970) - Эрик Идл
«Bequest to the Nation» (1973) - Петер Финч
«The Duke of Wellington at Stratfield Saye» (1979) - Алан Пенн
«Я помню Нельсона (телесериал) » / «I Remember Nelson» (1982) - Кеннет Колли
«Наполеон и Жозефина » / «Napoleon and Josephine: A Love Story» (1987) - Николас Грейс
«Blackadder’s Christmas Carol» (1988) - Филипп Поуп
«Духи Альбиона (телесериал) » / «Ghosts of Albion» (2003-2004) - Энтони Дэниэлс
«Луиза Санфеличе » (2004) - Йоханнес Зилбершнайдер
«Trafalgar Battle Surgeon» (2005) - Роберт Линг
«Адъютанты любви » (2005) - Александр Абдулов

Напишите отзыв о статье "Нельсон, Горацио"

Примечания

Литература

// Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
Нельсон Горацио // Советская военная энциклопедия. - М., 1978. - Т. 5.
Джордан Д. Горацио Нельсон. // Великие адмиралы. Сборник. - М.: АСТ , 2002. - ISBN 5-17-010478-2
Сакович А. Сент-Винсент. // Морской сборник. - 1916. - № 7.
Трухановский В. Г. Судьба адмирала: Триумф и трагедия. - М.: Молодая гвардия , 1984.
Хибберт К. Частная жизнь адмирала Нельсона. - М.: АСТ; АСТ Москва; Транзиткнига, 2006. - ISBN 5-17-031326-8 ; 5-9713-0604-9 ; 5-9578-1891-7
Шигин В. Адмирал Нельсон. - М.: Молодая гвардия, 2010. - ISBN 978-5-235-03278-1
Эджингтон Г. Адмирал Нельсон: История жизни и любви. - М.: Прогресс-академия , 1992. - ISBN 5-01-003662-2

Ссылки

Николай Скрицкий.
. На сайте «Хронос » .

Отрывок, характеризующий Нельсон, Горацио

Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.

Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.

Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n"a qu"a s"aider d"elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.

В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
– Я, господа, – сказал Кутузов, – не могу одобрить плана графа. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так, например… (Кутузов как будто задумался, приискивая пример и светлым, наивным взглядом глядя на Бенигсена.) Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестроивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… – Последовало, показавшееся всем очень продолжительным, минутное молчание.
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c"est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.

КАК ПОСТУПАЛ БРИТАНСКИЙ АДМИРАЛ ГОРАЦИО НЕЛЬСОН

Морские сражения можно рассматривать как инструмент завоевания или удержания глобального господства над миром. На протяжении всех последних пятисот лет именно та страна, которая обладает наибольшим морским могуществом, которая контролирует морские торговые пути, фактически управляет всем остальным миром. Адмирал Нельсон своими победами на морях способствовал усилению Англии. С этих пор у Великобритании были развязаны руки в Мировом океане, остров стал центром мировой империи, пупом земли. В дальнейшем это преимущество привело к многократному усилению Англии как крупнейшей финансовой державы. Подобное положение наряду с лидерством Великобритании в экономическом развитии, достигнутом благодаря промышленному перевороту и действиям британской правящей элиты, привело к формированию так называемого Pax Britannica, по аналогии с Pax Romana, - мира, в котором воля Лондона являлась преобладающим фактором международных отношений и который просуществовал вплоть до Второй мировой войны.

Что же за человек был Горацио Нельсон, родившийся 29 сентября 1758 года и ставший не только величайшим, но и последним английским героем морских сражений. Двенадцати лет он уже служил гардемарином на линкоре и под командованием собственного дядюшки отбыл в Вест-Индию. В 1803-1805 гг. он был командующим эскадрой в Средиземном море, действовавшей против Франции и Испании. В сентябре 1805 г. эскадра Нельсона заблокировала франко-испанский флот в Кадисе, а 21 октября разгромила его в Трафальгарском морском сражении, в котором Нельсон был смертельно ранен. Похоронен был в Лондоне 9 января 1806 г.

В молодости посреди океана Нельсону явилось видение, озарившее всю его жизнь и, безусловно, подчинившее его. Он однажды увидел сияющий ореол, неодолимо притягивающий к себе. В это мгновение, как он потом рассказывал своим офицерам, в нем "вспыхнула вдруг горячая любовь к Англии и вера в могущественное покровительство короля и родины". Это сознание так воодушевило Нельсона, что он вскричал: "Да, я стану героем, несмотря на все опасности, я ведь знаю, что нахожусь под покровом Провидения!". Поверив видению и поручив себя Божьей воле, Нельсон в 24 года становится капитаном фрегата.

Отличие гениального человека по большей части заключается в его утонченной и почти болезненной впечатлительности. Дикарь малочувствителен к физическим страданиям, страсти его немногочисленны, из ощущений же воспринимаются лишь те, которые непосредственно касаются его в смысле удовлетворения жизненных потребностей. По мере развития умственных способностей впечатлительность растет и достигает наибольшей силы в гениальных личностях, являясь источником их страданий и славы. Эти избранные натуры более чувствительны, чем простые смертные, а воспринимаемые ими впечатления отличаются глубиною, долго остаются в памяти и комбинируются различным образом.

Нельсон вовсе не казался морским волком. В кругу морских офицеров он со своими 165 см роста и 66 кг веса казался старшеклассником-переростком. Это на первый взгляд слабое телосложение сочеталось в нем с повышенной возбудимостью, хронической бессонницей, перемежающейся лихорадкой и, что уж совсем смешно для капитана, подверженностью морской болезни, от чего он страдал большую часть жизни.

Но когда дело доходило до борьбы, этот с виду такой слабый человек превращался в отчаянного драчуна, в подлинный образец мужества и отваги. Вообще ему не везло на суше. В 1797 г. в бою при Санта-Крус (о. Тенерифе) он потерял правую руку. Через два дня после поражения у Санта-Крус, левой рукой он непривычно нацарапал адмиралу Сент-Винценту скорбное письмо: "Я превратился в бремя для моих друзей и стал бесполезным для своей страны. Когда я отбуду с вашей эскадры, я умру для всего мира. Надеюсь, вы дадите мне фрегат, который доставит в Англию то, что от меня осталось". Прибыв через две недели в расположение эскадры Сент-Винцента, Нельсон вновь обращается к своему начальнику: "Никогда уже не сочтут полезным однорукого адмирала. Поэтому чем скорее я укроюсь в укромном коттедже, тем лучше. Тем самым освобожу место для более достойного человека, который будет служить стране". В 1794 году он участвовал в штурме крепости Кальви на острове Корсика в Средиземном море. Ядро, пущенное из крепости, вонзилось в каменную ограду, и мелкие осколки камня брызнули Нельсону в лицо. Правый глаз навсегда утратил способность видеть. Как все повышенно эмоциональные натуры, Нельсон после каждой неудачи впадал в крайний пессимизм. На этот раз у него были серьезные основания для уныния: тяжелое ранение, ставившее под вопрос его пригодность для военно-морской службы, которую он любил больше всего на свете.

Главнейшую причину меланхолии и недовольства жизнью избранных натур составляет закон динамизма и равновесия, управляющий также и нервной системой. Закон, по которому вслед за чрезмерной тратой или развитием силы является чрезмерный упадок той же самой силы, закон, вследствие которого ни один из жалких смертных не может проявить известной силы без того, чтобы не поплатиться за это в другом отношении, и очень жестоко. Меланхолия, уныние, застенчивость, эгоизм - вот жестокая расплата за высшие умственные дарования, которые они тратят. В целом мире не найдется хотя бы одного великого человека, который даже в минуты полного блаженства не считал бы себя, без всякого повода, несчастным и гонимым или хотя бы временно не страдал мучительными припадками меланхолии. Иногда чувствительность искажается и делается односторонней, сосредоточиваясь на одном каком-нибудь пункте. Несколько идей известного порядка и некоторые особенно излюбленные ощущения мало-помалу приобретают значение главного специфического стимула, действующего на мозг великих людей и даже на весь их организм.

На портретах Нельсон изображен густо увешанным тяжелыми орденами, в расшитом золотом мундире с умным, живым, пристальным взглядом. Портреты, однако, приукрашивали оригинал. Нельсон был небольшого роста, худощав. Когда он улыбался или говорил, можно было заметить, что у него плохие зубы. Не мог флотоводец похвастать и крепким здоровьем, а в последние годы жизни он стал даже каким-то изможденным. По словам современников, Нельсон - это "маленькая, исковерканная фигура, с беспокойными движениями и пронзительным голосом". Недвижимый правый глаз и пустой правый рукав, согнутый и пристегнутый под грудью, производили тягостное впечатление на тех, кто видел его впервые.

Британские исследователи установили, что великий флотоводец адмирал Нельсон, вопреки голливудскому образу, никогда не носил черную повязку. Сообщается, что доказательства тому содержатся в ранее неизвестном письме, которое Нельсон адресовал своему другу. Адмирал пишет, что начальство отказывалось предоставить ему пособие за потерю зрения, потому что ослепший глаз лорда выглядел так же, как здоровый. По мнению ученых, в создании мифа отчасти виноват актер Лоуренс Оливье. Играя адмирала в фильме "Леди Гамильтон", он неизменно надевал черную повязку. По мнению актера и создателей фильма, в таком виде лорд Нельсон выглядел особенно мужественным. Современники отмечают, что Нельсон всегда носил мундир со всеми наградами, не меняя его на цивильный костюм даже дома. Объясняют это честолюбием и тщеславием адмирала. Действительно, эти слабости были присущи ему в полной мере. Но есть и другое, простое человеческое объяснение, почему Нельсон не расставался с мундиром и орденами. Рядом со своими соратниками-капитанами он выглядел незначительным. Вот эту-то незначительность и должны были устранить многочисленные звезды и адмиральский мундир, в который был облачен щуплый моряк, по выражению одного автора, "хрупкий, как осенний лист".

НЕЛЬСОН ОТНОСИЛСЯ К ЛЮДЯМ ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ

На кораблях было невыносимо тесно. Крупное судно имело в составе экипажа свыше 700 человек: и всех, не входящих в офицерский состав, безжалостно загоняли в какие-то конуры. Дыхание в трюме перехватывало от кошмарной смеси запахов пота, грязной одежды и последствий корабельной стряпни. Более половины экипажей было укомплектовано насильно мобилизованными, прочие были приговорены судом к службе на флоте, некоторых выслали на флот общины, желая быстрее избавиться от нищих и преступников. Жалованье было мизерным и дополнялось лишь установленной долей добычи при захвате вражеских судов или складов. Гораздо регулярнее, чем жалованье, матросы получали жестокие побои, которые свидетельствовали об агрессивности и садизме многих офицеров. Малейшее неповиновение влекло за собой варварское наказание. Плетка-девятихвостка из бегемотовой кожи, полосующая голую спину, была такой же частью повседневности, как прилив и отлив. Если плетка снимала мясо до костей, если матроса запарывали до смерти, это не вызывало особых переживаний. Ко всему тому на большинстве кораблей отвратительно кормили. Примитивные способы консервирования приводили к порче провизии, в которой заводились черви. Но ничего другого просто не было. Отпусков на берег всячески избегали из-за боязни дезертирства. Но Нельсон из этих отщепенцев, преступников, антисоциальных элементов и подневольных рекрутов создал отличных мужественных и отважных морских вояк, лучших, каких когда-либо имела Англия.

Нельсон со своими людьми обращался любезно и уважительно и никогда без крайней нужды не наказывал их. Но и в этих случаях он поступал с явной неохотой. Он умел пробудить в этих неотесанных, опустившихся, всеми презираемых людях гордость. Они были горды своей дисциплиной, боеспособностью, и прежде всего, конечно, своей непобедимостью. Нельсон вселил в этих людей непоколебимое чувство морального долга, стремление никогда не оставлять своего адмирала в беде. Нельсон культивировал у командиров и матросов убеждение, что от мужества, боевитости и решимости каждого из них зависит исход битвы. Он давал каждому возможность осознать значение личного вклада в общее дело и своей за него ответственности. Это происходило во времена, когда жизнь простого матроса не стоила и ломаного гроша. Он являлся одним из немногих главнокомандующих, всегда готовых принять критические замечания, высказываемые матросами, проникнуться их нуждами, лишь бы только все претензии были изложены письменно. Он всегда поощрял этот способ, так как был глубоко убежден, что никто без крайней нужды за перо не возьмется.

Он не считал их как что-то низшее и постоянно подчеркивал, что он счастлив возглавлять "братство". И своих капитанов и офицеров он считал не исполнителями приказов, а своими товарищами, удостаивал их доверия, обсуждал, посвящал в свои планы и передавал им часть своей власти и ответственности. Нельсон побуждал их, насколько возможно, к развитию собственной личности, что и обусловило их желание постоянно совершенствоваться и стремиться превзойти самих себя. Нельсон не приказывал новичку взобраться на верхушку мачты, а вызывал его на соревнование. Это означало, что молодой человек должен был преодолеть самого себя, победить свой страх, обрести веру в себя. Нельсон рано понял, что секрет высших достижений не во властности командующего, а в личностном развитии всех участников дела. Поэтому для него прежде всего важно было поощрять личность, требовать индивидуальности.

Крупные морские сражения, грубо говоря, происходили так. Оба флота выстраивались в кильватер, т.е. один за другим, держась друг от друга на почтительном расстоянии, обратившись один к другому бортами, и начиналась канонада. Когда пороховой дым рассеивался, оценивались свои и чужие потери и пальба возобновлялась. Так продолжалось вплоть до истощения боеприпасов или до потопления корабля. Ближний бой, единоборство кораблей, кульминационным пунктом которого является абордаж, возникал скорее случайно, чем в рамках тактического плана захвата. Нельсон ввел свою новую стратегию: вместо кильватерной колонны, отрицательным качеством которой была уязвимость судов с борта, Нельсон строил свой флот в два ряда и направлял его прямо против вражеского флота. Вместо того чтобы атаковать первый встречный корабль противника, каждое из находившихся в строю судов должно было завязать бой с определенным судном противника, расстрелять его, приблизиться к нему, захватить или уничтожить. Каждый командир нес ответственность за победу над определенным вражеским кораблем, имел право и был обязан отдавать необходимые приказания. Точно так же и каждый член команды нес ответственность за "общую победу" или "общее поражение".

Вместо зачастую бессмысленных, разрозненных или невыполнимых адмиральских приказаний, которые трудно было принимать в пороховом дыму, капитан и матросы получали точное знание о том, что нужно сделать, что зависит от их собственных усилий и боевого духа. Исход боя зависел не от случайностей артиллерийской дуэли и последующих хаотичных столкновений полуразрушенных кораблей, но прежде всего от способности маневрировать, точности стрельбы и собственного мужества при захвате вражеского судна. Капитаны вражеских кораблей, незнакомые с этой тактикой, неизменно проигрывали бой. Нельсон не отдавал подробных приказаний перед боем, не предписывал своим капитанам определенной линии поведения. Он раскрывал перед ними свои планы, разъяснял тактику и передоверял им подготовку своих экипажей к предстоящим испытаниям. Статисты превратились в моряков, которые сами определяют свою судьбу. Каждый знал, почему и за что он борется. Если французские канониры производили один выстрел в три минуты, то англичане делали то же за минуту.

Вследствие преувеличенной и сосредоточенной чувствительности как великих людей, так и помешанных чрезвычайно трудно убедить или разубедить в чем бы то ни было. И это понятно. Источник истинных и ложных представлений лежит у них глубже и развит сильнее, нежели у людей обыкновенных, для которых мнения составляют только условную форму. Подобным же образом объясняется, почему великие гении не могут иногда усвоить понятий, доступных самым дюжинным умам, и в то же время высказывают такие смелые идеи, которые большинству кажутся нелепыми. Дело в том, что большей впечатлительности соответствует и большая ограниченность мышления. Ум, находящийся под влиянием экстаза, не воспринимает слишком простых и легких положений, не соответствующих его мощной энергии. Гений обладает способностью угадывать то, что ему не вполне известно.

Задолго до Нельсона, за многие десятилетия до описываемых событий английский флот принял далеко не рациональную тактику, ставшую затем непреложным законом. Боевые инструкции Адмиралтейства требовали от адмиралов ставить свои суда во время боя параллельно линии судов неприятеля. Получалась дуэль двух кораблей, общее сражение распадалось на изолированные схватки отдельных судов. Первым сломал нелепую традицию русский адмирал Ф.Ф. Ушаков. Были и в Англии до Нельсона адмиралы, которые понимали абсурдность линейной тактики. В 1756 году, например, адмирал Бинг попробовал изменить ее, но в сражении его постигла неудача, и он был казнен за своеволие. Нельсон же полностью отринул эту тактику и, поскольку ему сопутствовал успех, достиг громкой славы.

Французские адмиралы это понимали. Особенно скептически оценивали они состояние союзного испанского флота. Адмирал Декре говорил Наполеону: "Я верю в действительную силу кораблей Вашего Величества и в той же степени уверен в тех кораблях Гравины, которые были уже в море. Но что касается прочих испанских кораблей, которые в первый раз выйдут из порта под командой неопытных капитанов, то я не знаю, что им можно предпринять." Двинув булонскую армию на восток, против Кутузова, Наполеон решил, что и французскому флоту не следует торчать вблизи пролива между Францией и Англией. Ему надо проводить операции у берегов Испании и в Гибралтарском проливе. Адмиралу Вильневу был дан приказ взять на полгода продовольствия, направиться из Кадиса через Гибралтар в Средиземное море, в Картахену, и соединиться с находившимися там восьмью линейными кораблями. Одновременно с новой оперативной директивой адмирал Вильнев получил от адмирала Декре из Парижа следующее письмо: "Главное намерение императора состоит в том, чтобы отыскать в рядах в каких бы то ни было званиях офицеров, наиболее способных к высшему начальствованию. Но чего он ищет прежде всего, так это благородной любви к славе, соревнования за почести, решительного характера и безграничного мужества. Его Величество хочет уничтожить эту боязливую осторожность, эту оборонительную систему, которая мертвит нашу смелость и удваивает предприимчивость неприятеля. Эту смелость император желает видеть во всех своих адмиралах, капитанах, офицерах и матросах, и, каковы бы ни были ее последствия, он обещает свое внимание и милости всем тем, кто доведет ее до высшей степени".

ПОСЛЕДНИЙ БОЙ

Боевая встреча двух эскадр произошла у мыса Трафальгар, что южнее Кадиса и несколько севернее Гибралтара. У союзников в Кадисе было 33 линейных корабля - 18 французских и 15 испанских. В их распоряжении было 3 французских фрегата и 2 брига. Нельсон располагал 27 кораблями. По количеству орудий англичане также были слабее союзников. Вывод франко-испанских кораблей из порта затянулся почти на два дня. Англичане наблюдали за выдвижением противника и старались, во-первых, занять более выгодную позицию в смысле ветра и, во-вторых, стать так, чтобы адмирал Вильнев не смог укрыть после сражения свой флот в Кадисе.

Первый вариант плана сражения Нельсон составил еще тогда, когда английская эскадра гонялась за французами в Вест-Индию. Нельсон постоянно прорабатывал и обсуждал возможный рисунок боя. Окончательный вариант плана был сформулирован на борту "Виктори" 9 октября вблизи Кадиса. Нельсон решил разделить свою эскадру на два отряда. Большим отрядом кораблей должен был командовать второй флагман - адмирал Коллингвуд. Ему надлежало врезаться во вражескую линию, разорвав ее на части. Затем в дело должен был вступить отряд Нельсона, которому предстояло победоносно завершить сражение. В боевом приказе учитывались многие детали, прежде всего такая немаловажная, как ветер. Кроме того, англичане осознавали, что многое зависит от случая, непредвиденных обстоятельств. Поэтому адмиралу Коллингвуду и капитанам кораблей предоставлялась возможность проявить инициативу. "Второй командующий будет направлять движение своей линии судов, держа ее в максимально компактном порядке, насколько позволят условия. Капитаны должны следить за тем, чтобы занимать свое определенное место в линии. Но в случае если сигналы командующего будут неразличимы и непонятны, капитаны не совершат большой ошибки, поставив свой корабль против корабля противника".

21 октября 1805 года ветер был слабый и неустойчивый, шла зыбь, предвестник скорого шторма, что препятствовало выстраиванию судов в боевые линии. Поэтому французские корабли образовали нечто вроде полумесяца, на центральную часть которого двигался двумя линиями флот Нельсона. Английский адмирал очень спешил, но ветер (как много от него зависело в те годы в военно-морских баталиях) обеспечивал движение судов со скоростью примерно пять километров в час. 100-пушечный корабль "Ройал Соверен" возглавлял линию Коллингвуда. "Виктори" под флагом Нельсона, шедший во главе второй колонны, двигался медленнее.

Уже в самом начале произошло отступление от принятого ранее плана, согласно которому Коллингвуд должен был атаковать первым. Англичане теперь шли на врага одновременно двумя колоннами, перпендикулярно линии объединенной союзной эскадры, держа курс на ее центр, где, по их предположениям, находился корабль Вильнева. Нельсон по привычке вышел на палубу очень рано, как всегда, в адмиральском мундире со всеми орденами, но на этот раз без шпаги. На "Виктори" был вызван капитан Блэквуд, командовавший всеми фрегатами. Нельсон распорядился, чтобы они занялись добиванием сильно поврежденных вражеских кораблей и сохранением тех судов-призов, которые будут захвачены. Блэквуд посоветовал адмиралу в целях безопасности перейти на фрегат - судно более быстроходное и маневренное. Нельсон не согласился. Капитаны советовали переодеться, ведь блестящий мундир и сверкающие звезды обязательно привлекут к себе внимание врага. А если корабли "свалятся", то есть станут борт о борт и сцепятся парусами и мачтами, то расстояние, отделяющее французских стрелков от палубы "Виктори", станет совсем небольшим. Но адмирал Нельсон не обратил внимания и на это замечание. И напрасно.

На корабле шли последние приготовления к бою. В помещениях адмирала снимались переборки, убиралось все, что там находилось, к бортам комендоры подкатывали орудия и подносили заряды. Нельсон спустился в свою, уже преобразившуюся каюту и оформил завещание. Капитаны Харди и Блэквуд на спине нагнувшегося комендора скрепили этот документ своими подписями, чтобы он имел юридическую силу. "Я вверяю, - писал Нельсон в завещании, - Эмму леди Гамильтон заботам моего короля и страны. Надеюсь, что они обеспечат ее так, чтобы она могла жить в соответствии с ее рангом. Я также завещаю милосердию моей страны мою приемную дочь Горацию Нельсон Томпсон и желаю, чтобы она именовалась в будущем только Нельсон".

Примерно в 11 часов Нельсон обошел батареи, поблагодарил офицеров и комендоров за хорошую подготовку к бою. Затем дал адмиралу Коллингвуду сигнал, уточняющий, в каком месте предстоит разрезать строй противника. Корабли французов и испанцев были уже совсем близко. Вдохновение... Оно осеняло Нельсона перед решающими сражениями. Вот и теперь, в последние минуты перед боем, он приказал поднять для всей английской эскадры сигнал: "Нельсон верит, что каждый...". Сигнальщик сказал, что в коде нет таких слов. Тогда Нельсон продиктовал короткий текст, ставший с тех пор боевым девизом его соотечественников: "Англия ожидает, что каждый исполнит свой долг". Сигнал вызвал взрыв энтузиазма.

Первым вламывается в строй противника корабль "Ройал Соверен", встреченный ураганным орудийным огнем. Вслед за ним "Виктори" держит курс на огромный 130-пушечный корабль "Сантиссима Тринидад" и на "Буцентавр", где находится адмирал Вильнев. Но ветер ослабевает, и "Виктори" движется совсем медленно, а французы, видя флаг Нельсона, бьют по кораблю с особым усердием. Нельзя прорезать линию противника, не "свалившись" с одним из его судов, и "Виктори" "сваливается" с "Редутаблем". Французские артиллеристы и стрелки в течение нескольких минут выводят из строя почти всех находящихся на верхней палубе "Виктори". Из 110 человек продолжают сражаться лишь 20. Адмирал Нельсон и капитан "Виктори", могучий, широкоплечий Харди, остаются на палубе среди груды убитых и раненых. Собственно, руководить боем уже нечего. Каждый делает свое дело, зная заранее замысел адмирала. Капитан слышит слова Нельсона: "Дело слишком горячее, Харди, чтобы ему слишком долго продолжаться". Английские корабли бьют двойными зарядами в упор по амбразурам вражеских судов. Там потери и разрушения еще больше, чем у англичан. После первого же залпа "Виктори" на "Буцентавре" уничтожено 20 орудий и убито 400 человек.

Но французы ведут бой с прежним пылом. Мачты "Редутабля" усеяны стрелками и они метко шлют свои пули на палубу "Виктори". И вдруг Харди с ужасом видит: только что стоявший рядом с ним Нельсон падает на левый бок. Наклонившись над раненым адмиралом, сквозь оглушительный шум боя он слышит: "Наконец они меня доконали". Пуля, пущенная стрелком с мачты французского корабля, попала в эполет, прошла через левое плечо, легкое, позвоночник и застряла в мускулах спины. Адмирала снесли вниз, где уже была масса раненых. Он понимал, что это конец. Врач стремился лишь облегчить его предсмертные муки. Но, несмотря на страдания, Нельсон продолжал тревожиться об исходе сражения. То и дело он требовал к себе капитана Харди. А бой продолжался, и лишь через час после ранения адмирала французы дрогнули. В 14 часов с минутами французский главнокомандующий опустил свой флаг, "Буцентавр" сдался, и адмирал Вильнев попал в плен. Теперь Харди мог сойти вниз и доложить Нельсону, что взято 12 или 14 французских судов.

В 16 часов Харди поздравил адмирала с победой. "Взяты 15 кораблей", - сообщил он. "Это хорошо, - ответил Нельсон, - но я рассчитывал на двадцать". И приказал Харди стать на якорь. Адмирал предвидел, что скоро начнется шторм и если побитые корабли не станут на якорь, то затонут или будут выброшены на прибрежные скалы. Харди, который послал к Коллингвуду шлюпку с сообщением о ране Нельсона, заметил: "Я думаю, милорд, что теперь адмирал Коллингвуд возьмет на себя ведение дел". "Надеюсь не сейчас, пока я еще жив", - ответил Нельсон. Так до последней минуты он не пожелал сдать командование эскадрой. Перед смертью адмирал все время вспоминал об Эмме и Горации, просил передать им его вещи и локоны волос. Хотел избежать традиционных похорон, когда могилой моряка становится море, и пожелал, чтобы его тело было доставлено на родину. И Харди обещал это сделать.

Нельсон умер, зная, что в последнем бою он одержал победу. Он самоотверженно исполнил свой долг, но умирал не с традиционным возгласом: "Да здравствует король!", а со словами любви, обращенными к Эмме и Горации. В те минуты, когда остановилось сердце Нельсона, сдался англичанам 18-й корабль противника. Сражение прекратилось в 17 часов 30 минут. Франко-испанский флот потерпел сокрушительное поражение. Лишь 11 вражеских кораблей ушли в Кадис, а 4 спасшихся в открытом море вскоре были захвачены англичанами. Трафальгарское сражение было самым крупным по результатам и значению из всех баталий, происшедших на море за 22 года коалиционных войн против Франции. Харди исполнил последнюю волю своего начальника и друга. Тело адмирала Нельсона было помещено в бочку с коньяком и доставлено в Лондон. Произошло это не сразу. "Виктори" настолько пострадал в бою, что его пришлось наскоро отремонтировать в Гибралтаре, чтобы он смог дойти до Англии. Лишь 5 декабря корабль прибыл в Портсмут. Так закончилась карьера одной из интереснейших и блистательнейших личностей в военной истории.

Подробнее: http://www.vpk-media.ru/articles/2214