Политическая география - это вид экономической и социальной географии, который граничит с политологией. Как самостоятельное она возникла сравнительно недавно: в конце 19 - начале 20 столетия. Ее основателем считают немецкого географа который в 1897 году издал книгу под аналогичным названием. Его книга изначально подвергалась критике, потому что в ней звучал вывод о том, что захват сильным государством ослабленных и соседних является оправданным. Наиболее сильно она подвергалась гонениям, когда положениями из нее воспользовались фашисты для практических целей Рейха. Именно на идеях Ф. Ратцеля была сформирована геополитика, которая в СССР рассматривалась как орудие для завоевания территорий.

Что касается этого термина, он впервые был введен шведским ученым Р. Челленом. В Советском Союзе движение геополитической мысли находилось под строгим контролем государства, потому эта область знаний практически не развивалась.

На сегодняшний день это понятие трактуется как наука о территориальном различии политических явлений и процессов.

Таким образом, политическая география изучает:

1. Создание мировой и региональной политической карты.
2. Территориальное изменение политических границ.
3. Специфику государственного устройства.
4. Политические блоки, группы и партии.
5. Избирательные компании с точки зрения их территориальных планов.

Широкий интерес для исследователей представляет оценка отдельных государств, т.е. специфики их положения в отношении союзников и соседей. Политическая география имеет свойство изменяться во времени, потому ее считают исторической категорией.

Заметим, что эта наука имеет несколько основных направлений:

1. Геополитика, в ведении которой является глобальная система.
2. Географическое государствоведение.
3. Региональная политология.
4. Региональные элиты.

Политическая география и геополитика как ее структурный элемент всегда находятся под пристальным вниманием исследователей, которые занимаются анализом внутренней и внешней политики. Дело в том, что геополитика выражает линию поведения страны в отношении государственных границ. Она рассматривает взаимодействие страны с остальным державами, в частности, с соседями.

Если рассматривать времена Второй мировой войны и период «холодной войны», все концепции этого направления стремились проанализировать причины территориальных захватов, создание военных баз и оккупацию, а также военные и государственные вмешательства в устройство других стран. В некотором смысле современная геополитика также имеет подобную направленность, но ее специфика состоит в том, что большее внимание уже уделяется принципам международной безопасности.

Политическая география в настоящее время активно развивается как наука. В частности, если рассматривать геополитические ее особенности, их проявлением в современном мире является глобализация. Когда произошло разрушение существовавшего равновесия. Начинают преобладать тенденции установления порядка с помощью военных сил, причем мнение и его представительского органа - ООН - не учитывается. В качестве ответной реакции на эти действия появляются антиглобалистские движения, которые быстро приобретают агрессивный характер.

В настоящее время политическая география развивается наряду с социальной. Однако это влечет за собой появление преступных организаций, экстремизма, феминизма и религий. Также очень интересными отраслями с точки зрения природы возникновения являются география культуры и сферы обслуживания.

Заметим, что полностью отражает эпоху и происходящие в ней изменения. Однако наибольшие изменения она претерпела именно в 20 столетии, как отмечают исследователи.

Политическая география и геополитика нередко отождествляются, подаются как часть и целое или, что еще хуже, - противопоставляются друг другу. В любом случае, делать это вряд ли корректно. Если руководствоваться чисто семантическими соображениями, то «рафинированной» географической дисциплиной будет являться лишь политическая география, в то время как в словосочетании «геополитика» присутствует явный интердисциплинарный подтекст, хотя в реальной жизни онтология конкретной науки далеко не всегда «считается» с семантикой. В распоряжении научного сообщества географов имеется множество определений предмета политической географии, данных в разное время известными зарубежными и отечественными авторами. Напомним некоторые из них: «сутью политической географии является территориальная дифференциация политической мозаики, сложившейся на земной поверхности» (Р. Тейлор); «изучение изменений политических явлений от места к месту в связи с изменениями других особенностей на земле как Доме Человека» (Р. Хартшорн); «политическая география - часть географии человека, связанная со специфическим аспектом связей в системе “земля - человек” и подчеркивающая особенные отношения между географическими факторами и политическими процессами» (X. Уэйгерт); «пояитико-географы имеют дело с географическими последствиями политических решений и акций, а также географическими факторами, влияющими на их проведение» (М. Пешинэ); «особая географическая наука, изучающая пространственную организацию политической жизни общества и территориальные сочетания политических сил» (В. А. Колосов); «изучение пространственных и ареальных структур и взаимосвязей между политическими системами и структурами или просто - пространсвенный анализ политических явлений» (Р. Касперсон); «изучение политических регионов или особенностей земной поверхности» (Л. Александер); «исследование политических явлений в привязке к их территории» (В. Джексон) и т. д., и т. п. Из этих, во многом перекликающихся между собой определений вырисовываются общие контуры политической географии как дисциплины, занимающейся изучением пространственной организации политической жизни общества и взаимосвязей (взаимоотношений, взаимодействий) между географическими факторами и политическими процессами. (Для нас особое значение имеет акцент на наличие взаимосвязей между естественной и «очеловеченной» средой.) Постепенно обозначилось мнение, что сфера политической географии охватывает вопросы межгосударственного и межэтнического территориального размежевания, политико-административного устройства и политического федерализма, взаимоотношений между столицей и «периферией», расстановки политических сил во время выборных кампаний (электоральная география) и др. Никем не оспаривается точка зрения, в соответствии с которой стало возможным говорить о политической географии природных ресурсов или политической географии экономики и ее отдельных отраслей, имея в виду, например, формирование транснационального инвестиционного «поля» и международных потоков товаров, рабочей силы и капиталов и т. д. Было бы ошибкой полагать, что уже сложилась некая целостная система научных представлений, которую можно было бы обозначить как особый уровень интеграции политико-географических знаний. Отчасти это связано с тем, что наше восприятие политической организации мира подчас страдает субъективностью. Существует некая условность не только в определении сторон света, но и в делимитации политических регионов. Так, стороны света не являются геостационарными: они фиксируются в зависимости от местонахождения наблюдателя (классическая восточная страна Япония - «страна восходящего солнца» - по отношению к США превращается в западную). Для того, чтобы стороны света из относительных понятий превратились в геостационарные, необходима «логическая точка отсчета» - пространственный центр. Нечто подобное иногда происходит и с политическими регионами. Например, в свое время по логике конфликта между Востоком и Западом Япония, Южная Корея и Тайвань вдруг стали ассоциироваться с Западом, а находящаяся в западном полушарии социалистическая Куба - с Востоком. (Само понятие «Восток» на протяжении столетий неоднократно меняло свое содержание. До XX в. оно употреблялось в зависимости от контекста как синоним Китая, Византийской империи, православного христианства, славянского мира. Примерно с 1920 г. Восток стал ассоциироваться с «коммунистическим миром» и приобрел сугубо азиатские контуры, хотя впоследствии к Востоку нередко стали относить даже Африку.) Несколько тысячелетий кряду ведущую роль в воссоздании политической картины мира играли так называемые «ментальные (когнитивные) карты», в основе которых лежало отражение личного мироощущения их создателей. Например, древние китайцы полагали, что «Поднебесная» естественно находилась в центре мира, окруженная со всех сторон варварами. Аналогичного мнения придерживалось немало жителей античных цивилизаций. В представлении многих вплоть до последних десятилетий искажались расстояния. Так, до середины XX в. австралийцы чувствовали себя находящимися ближе к Великобритании, чем к Филиппинам, а жители Ямайки - к Канаде или той же Великобритании, чем к соседнему Антигуа. Как известно, все географические карты искажают действительность (в том числе политическую), поэтому задача картографа состоит в том, чтобы искажения свести к минимуму. Особое значение при этом играют такие элементы, как вид проекции, масштаб, символика. Так, широко использовавшиеся в прошлом веке политические карты мира в проекции Меркатора обычно заметно преувеличивали размеры территорий в высоких широтах и практически игнорировали полярные участки, что, несомненно, влияло на восприятие людьми политических реалий. Одна из разновидностей политических карт - пропагандистские карты. В XX в., особенно во времена «холодной войны», на смену прежним карикатурообразным формам пришли более совершенные картографические материалы, которые были призваны подчеркнуть «агрессивную сущность противника». США и СССР организовали выпуски целой серии карт, демонстрирующих милитаристские приготовления друг друга, с целью подготовить общественное мнение для наращивания военных ассигнований. В конце 60-х гг. СССР, где картографическое искусство находилось на достаточно высоком уровне, начал вдруг производить карты, заметно искажавшие физико-географические параметры некоторых стратегических регионов. При этом использовались как «псевдопроекции» карт, так и умышленное территориальное смещение природных рубежей. Вряд ли существовала надобность в подобных «ухищрениях», так как они становились явными при просмотре старых карт, а также при использовании средств аэрофотосъемки (а позже - спутников Земли и космических кораблей). Мы полагаем, что наше восприятие политической организации мира страдает субъективностью тем больше, чем чаще географы уходят от учета природно-пространственной субстанции, «барахтаясь в тине» политологических умозаключений. Что же касается геопоттики> то она представляет собой, по мнению многих авторов-географов, теорию и практику государственной внешней политики, основанной на максимальном учете географических факторов. Б западной литературе политическая география и геополитика иногда различаются с помощью следующих «образов», предложенных еще Хаусхофером: «Политическая география рассматривает государство с точки зрения пространства, а геополитика - пространство с точки зрения государства» (15). В целом эти образы приемлемы, хотя, строго говоря, содержание политической географии, согласно сложившимся представлениям, значительно шире. Если объектом политической географии выступают все формы организации общества, возникающие в процессе взаимодействия политической жизни и геопространства, то круг интересов геополитики ограничен лишь вопросами контроля над геопространством. Геополитика (от греч. geos - «земля», politike - «политика») в первоначальной трактовке - теория и практика государственной внешней политики, основанной на максимальном учете географических факторов, дисциплина о географической обусловленности различных политических процессов и явлений. Приведем несколько других определений геополитики (подчас весьма спорных!) - для их сравнения и поиска истины: «политическая концепция, использующая географические данные (территорию, положение страны и т. д.) для обоснования империалистической экспансии. Геополитика связана с расизмом, мальтузианством, социал-дарвинизмом» (Советский энциклопедический словарь. М.,1988); геополитика- наука о «взаимосвязи между физической средой в том виде, в каком она воспринимается, изменяется и используется людьми, и мировой политикой» (К. Грей); это наука «о географическом распространении и географическом характере политических объединений» (П. Савицкий); геополитика может быть «определена не просто как объективная зависимость внешней политики той или иной нации от ее географического местоположения, а как объективная зависимость субъекта международных отношений от совокупности материальных факторов, позволяющих этому субъекту осуществлять контроль над пространством» (К. Плешаков); «геополитика - наука о географической детерминации этнополитических процессов в государстве и международных отношениях (Ю. Платонов); «геополитика - дисциплина, имеющая своим предметом «использо вание государствами пространственных факторов при определении и достижении политических целей» (Н. Мироненко), Многообразие подходов при определении предмета геополитики проистекает из исторических обстоятельств, из теснейшей ее связи в прошлом с правящими режимами и доминирующими идеологиями - т. е. с ее запредельной социоморфностъю. (Быть «независимым геополитиком» - это привилегия, которая, возможно, появилась лишь в конце XX - начале XXI в.) Со временем часть ученых, исходя из теснейшей связи геополитики с другими сферами научного знания, стала отстаивать ее синтетический характер, включая в нее элементы истории, экономики, политологии, государствоведения, стратегии, военного дела, социологии, психологии, этнологии, религиоведения, экологии и т. д. Более того, сегодня отдельные «негеографы» полагают, что «гео» в понятии «геополитика» уже не просто указывает на географический аспект в политике, а обозначает всепяанетарные масштабы и правила поведения в условиях мировой системы. «В этом смысле геополитика призвана исследовать, как, с помощью каких механизмов и на основе каких принципов эта система живет и функционирует. Ее можно рассматривать как дисциплину, изучающую основополагающие структуры и субъекты, глобальные или стратегические направления, важнейшие закономерности и принципы жизнедеятельности, функционирования и эволюции современного мирового сообщества» (1, с. 9). Налицо попытки «освободить» геополитику от ставших, дескать, узкими рамок политической географии и провозгласить ее комплексной наукой о современной многослойной мировой политике. Думается, что подобные попытки могут привести к постепенному размыву самого предмета геополитики, ее неизбежной дискредитации и утрате научной идентичности в «безбрежном море» политологии. Следует помнить о том, что объект исследования данной дисциплины - «гео» -остается все-таки прежним, что, будучи междисциплинарной отраслью знания, ее «материнская основа» - география - неизменна. Среди основных понятий и категорий геополитики: государство, блок государств, геостратегический и геополитические регионы, политическая граница, сфера влияния, балансы и контрбалансы мощи, взаимоупоры, буферная зона (страна), государств о-сателлит, геополитический союзник, сверхдержава, центры силы, геополитические силы, фронтальное соперничество политическая интеграция и дезинтеграция, дуга нестабильности, геополитические сценарии будущего и др. Содержание абсолютного большинства из них не нуждается в особом разъяснении. Например, политическое пространство, как основное понятие геополитики, ассоциируется с протяженностью и глубиной пределов политической деятельности (лишь здесь пространство рассматривается как непосредственная политическая сила). Считается, что геостратегический регион охватывает достаточно обширную часть мирового политического пространства, отличающуюся качеством своего местоположения, интенсивностью и характером ориентации торговых и культурно-идеологических связей. Неотъемлемым атрибутом такого региона является способность некоей силы контролировать важнейшие стратегические пути на земле и море (например, хартленд или римленд). В свою очередь геополитический регион - составная часть геостратегического региона и характеризуется более скромными размерами и большей плотностью торгово-экономических и культурнополитический связей. Совершенно очевидно, что к числу важнейших категорий геополитики относится политическая граница, являющаяся всегда рукотворной (т. е. «искусственной») и выполняющая важные геополитические функции: а) политические; б) защитные; в) военно-стратегические. Такие границы разделяют зоны действия национальных суверенитетов, служат рубежами передовой обороны государств, выступают в качестве пунктов контроля за потоками людей, товаров и капиталов. Геополитические линии - это структурообразующие моменты организации геополитического пространства, выступающие в качестве первичных элементов воссоздания мировой геополитической картины. Они как бы замыкают на себя разнообразные элементы геополитического взаимодействия. (Например, основные нефтяные маршруты США из стран Ближнего Востока считаются этим государством сферой его жизненных интересов.) К основным функциям геополитики относятся познавательная, прогностическая и интеграционная.

Тема 1. Политическая география как общественно-географическая наука

Предмет политической географии и ее структура

Политическая география сравнительно «молодая» научная дисциплина. Ее зарождение относится к ХVIII веку, когда в условиях нарастающей дифференциации географических знаний, в опытах классификации стала выделяться политическая география. И. Кант, преподававший географию в университете г. Кенигсберга, делил ее на физическую, коммерческую, географию нравов и политическую (1755 г.). Аналогичную классификацию применял профессор Санкт-Петербургского университета А. Бюшинг (1766 г.), разделяя географию на математическую, натуральную и политическую. Предметом политической географии определялось изучение фактического деления мира на государства, анализ их территории и взаимного расположения, характер границ, формирование межгосударственных союзов. Она возникла в тот период, когда география считалась только естественной наукой, занимающаяся изучением природной среды и ландшафтов. Природоцентризм обусловил и первоначальное методологическое становление политической географии как самостоятельной науки, объясняющей политические процессы характером природных условий и типами географических ландшафтов.

С выходом в свет в конце ХIХ века книги немецкого географа Ф. Ратцеля «Политическая география» (1897 г.) основным объектом исследования определялось государство как географический объект, его внутренние особенности и внешние связи в межгосударственных отношениях. На начальном этапе развития политической географии на рубеже ХIХ-ХХ веков наибольшее развитие получили исследования природно-климатических и культурно-исторических особенностей государственной территории, ее географического положения, государственных границ и их эволюции. Государство трактовалось в духе социал-дарвинизма как организм, ведущий борьбу за существование и устремленный к внешней территориальной экспансии.

В последующем, в первой половине ХХ века, наибольшее развитие получила геополитика – как прикладная ветвь политической географии, изучающая влияние географических, исторических, политических и других факторов на стратегических потенциал государства и его участие в международных отношениях. Это нашло отражение в определении политической географии В. П. Семеновым-Тян-Шанским (1915 г.) как науки изучающей пространственные взаимоотношения территориального могущества отдельных государств.

В последующие годы представления о предмете и методах политической географии значительно расширились. В западных странах предметом политической географии определялось как государство с точки зрения его генезиса, обеспеченности ресурсами, обусловленности конкретных географических форм его развития (Поундс, 1972), так и пространственные аспекты политических процессов, их динамика и деятельность по установлению и поддержанию контроля над разными политическими единицами (С. Коэн, 1971 г.).

В условиях геополитического противостояния двух систем и примата марксистских представлений в странах бывшего советского блока политическая география считалась частью экономической географии (Семевский, 1964). Развернутая трактовка политической географии в Большой Советской Энциклопедии отмечает, что политическая география «изучает территориальную расстановку и соотношение политических сил как внутри стран, так и между отдельными странами и группами стран в связи с их социально-экономической структурой, вопросы территориального формирования стран и государств, их государственных границ, исторических областей, административного устройства» (БСЭ, т-6, с. 278). В последующем, в 1970-1980 гг. в научно-методический арсенал политической географии были введены новые понятия о «политико-территориальной организации общества» (Горбацевич, 1976; Ягья, 1982), «территориально-политических системах» (Машбиц, 1989), «политико-географическом пространстве» (Аксенов, 1989), что позволило дать системную трактовку современной сущности политической географии и ее предмета исследования (Колосов, 1988; Каледин, 1996; Колосов, Мироненко, 2001). В. А. Колосов (1988), отмечая специфическое положение политической географии на стыке географических и политических наук трактует ее как «особую географическую науку, изучающую пространственную организацию политической жизни общества и территориальные сочетания политических сил в их обусловленности специфическими сочетаниями многообразных социально-экономических факторов…» (с. 16). Основным объектом современной политической географии определяются территориально-политические системы (ТПС), взаимосвязанные сочетания элементов политической сферы в их взаимодействии друг с другом и с географическим пространством, объективно на определенной территории (Колосов, Мироненко, 2001, с. 243). Предмет политической географии определяет прежде всего свойство территориальности , отражающее политические явления в пространстве (с отображением на карте), на определенной территории в установленных границах и с учетом дифференциации от места к месту. Отличие политической географии от других политических наук состоит в том, что она изучает политические процессы и функционирование ТПС в связи с географическим пространством, учитывает местные условия, устанавливает закономерности развития от географического положения объектов и дает сравнительный анализ их динамики в различных районах. Она использует географический метод, делая акцент на территориальности политических процессов и явлений и их различиях от места к месту (Туровский, 1999, с. 11).

Современная политическая география изучает пространственную организацию политической жизни общества и территориально-политических систем, с анализом их внутренней структуры и взаимосвязей ключевых элементов между собой и географическим пространством на всех уровнях территориальной иерархии.

Являясь самостоятельной географической наукой политическая география (ПГ) имеет сложную внутреннюю структуру в которой выделяются (Каледин, 1991):

общая (теоретическая) ПГ, которая раскрывает своеобразие предметной области науки, ее методические и теоретические основы, систему научных категорий и место в системе научных дисциплин;

отраслевая (функциональная) ПГ, рассматривающая конкретные функциональные типы политической деятельности общества и отдельных социальных групп (геополитическая, партийная, этническая, военная, религиозная и др.);

региональная ПГ, исследующая территориально-политические системы различного иерархического уровня, их формирование, динамику и типологию в изменяющихся геополитических условиях;

прикладная ПГ, определяющая главные направления выхода этой науки в общественную практику и информационное обеспечение управленческой, идеологической, образовательной, политико-картогра-фической и др. деятельности.

В современной системе географических наук ПГ, являясь составной частью социально-экономической географии, синтезирует выводы географии хозяйства, населения, культуры, а в определенной степени и естественно-природоведческих отраслей географии, расширяя интеграционные функции всего комплекса географических наук. Будучи общественной географической наукой, ПГ тесно взаимодействует с историческими и философско-социологическими науками (история, политология, социология), теорией международных отношений, государственного строительства и права. Однако, это не дает оснований рассматривать ПГ или ее прикладную часть – геополитику, как составную часть других наук (например, политологии), искусственно вырывая ее из семейства географических наук. Это приводит к утере свойства территориальности изучаемых политических процессов, механизма пространственной обусловленности действия социально-экономических, политических и географических факторов функционирования территориально-политических систем и их элементов.

Описанный выше географизированный подход распространяется, однако, на геополитические исследования неравномерно. Неудивительно, что исследователи по-разному решают проблему взаимного позиционирования геополитики, политологии и политической географии. Одни рассматривают геополитику как специфическую часть политической географии [Аксенов 1992, с. 336-337; Гладкий 2006, с. 471; Елсуков 2001; Михайлов 2002, с. 6; Туровский 1999], другие - как специфическую часть политологии (политической науки) [Махонин 2012; Цым-бурский 1999 с. 25]). В широком контексте и саму политическую географию включают в систему политических наук. Но многие авторы не решаются однозначно определить подчиненность геополитики в этой дихотомии. Дж. Мартин, например, еще в 1959 г. отмечал эту двойственность: «Геополитика может быть расценена как неизбежное развитие политической географии; или как раздел политологии, который заимствует материалы и методы у политической географии... Политическая география и геополитика отличаются лишь акцентами, но политическая география - это не геополитика, как и геополитика - не политическая география...» [Магйп 1959, р. 444]. В этом же ключе дискуссия продолжается до сих пор.

В целом, в геополитических исследованиях объективно сложились два неравных по количеству авторов «полюса», осваиваемых соответственно представителями географических и политических наук. Ясной границы между ними нет, однако «ядра тяготения» просматриваются достаточно четко. Связи геополитики с двумя этими полюсами действительно неравномерны, но так сложилось исторически, а не вытекает из самой их природы. С одной стороны, П. Тейлор позиционирует геополитику как «периферию периферии периферии», имея в виду, что геополитика находится лишь на периферии политической географии, а последняя, в свою очередь, - на периферии географии в целом. С другой же стороны геополитика «вклинивается» чуть ли не в самую сердцевину науки о международных отношениях, где может оказывать непосредст-

венное влияние на дипломатию и принятие политических решении [Матабоий, Эуктк 2006, р. 352-353].

Один из этих методологических «полюсов», имеющий явное тяготение к политологии, можно называть, условно, геополитологией 1 . В крайнем его выражении геополитика начинает терять научную идентичность и напоминает, скорее, сравнительную политологию, политическую философию, социологию или даже психологию. Другой, политико-географический, полюс мог бы получить условное наименование «географическая геополитика» [Колосов 1992, с. 16-17] или «геополи-тография» 2 . Тем не менее, геополитика в любом случае сохраняет автономию по отношению к политологии и их разграничение не вызывает особых споров. Поэтому наиболее дискуссионный вопрос - разграничение геополитики и политической географии как имеющих общее происхождение и общее содержательно-онтологическое основание в виде ГПО.

Попытки найти грань между геополитикой и политической географией приводят к тому, что грань эта порой ускользает. И это понятно, поскольку, согласно взглядам многих современных авторов, «пропасти» между внешней и внутренней политикой, якобы «описательной» политической географией и «конструктивной» геополитикой на самом деле нет. Проблемы подобного рода обсуждаются и в других географических науках. Так, есть вопрос разграничения экологической географии и геоэкологии. Авторы одной из монографий убеждают читателя, что «геоэкология шире чем экологическая география: объектом ее исследований является не только среда... но и сам человек и антропогенные образования... а самое главное - их экологические отношения; вдобавок геоэкология является частью экологии (хотя и на стыке с географией), а не географии» [Жиров, Мосин, Соломин 2002, с. 34]. Ю.Н. Гладкий по этому поводу замечает, что для самой науки ответ, к чьей сфере «ведения» относить геоэкологию, «не имеет существенного значения» [Гладкий 2010, с. 337]. Биогеография же может быть разделена на биологическую географию и географическую биологию. Их предлагается различать по основному предмету исследования - соответственно по территориальным комплексам с биологическим содержанием и биологическим комплексам в пространственном выражении [Кафанов 2009]. В первом случае получаем систему районов, во втором - корреляцию между географическим распределением видов. В первом случае первичной дисциплиной является [физическая] география, во втором - биология.

Однако применить такой подход к политической географии и геополитике не получится. Геополитика свободно оперирует территориальными комплексами (например, хартленд-римленд), а политическая гео-

Некоторые политологи предлагают термин «геополитология» в качестве синонима «геополитики» как науки. Но повсеместной поддержки это не нашло.

Правда, просто «политография» - термин из другой области, связанной с оперированием политическими образами и изображениями. графил - пространственным выражением политических процессов (это отчетливо видно, например, в электоральной географии). Да и тематически вопросы политической географии и геополитики очень схожи: политико-географическое и геополитическое положение, территориальная расстановка политических сил, зоны геополитических разломов, география политических идентичностей и т.п.

Исторически геополитика на протяжении многих веков развивалась как довольно разрозненная совокупность отдельных идей и концепций, в том числе в рамках географии. В конце XIX - начале XX вв. она начинает выкристаллизовываться в специфическое исследовательское направление на базе активно развивавшейся в тот период научной политической географии как наиболее подходящего научного субстрата (труды Ф. Ратцеля, X. Маккиндера, В.П. Семенова-Тян-Шанского и др.) [см.: Каледин 1996]. Тем не менее, значительная часть геополитических исследований продолжала осуществляться вне рамок политической географии, так как оказалась к ней несводима. Политическая же география, став базой для оформления геополитики, сама начинает геополитизиро-ваться. Впоследствии выделение геополитики в самостоятельное направление не остановило, а, возможно, даже стимулировало геополитизацию остальной политической географии. Она становилась всё более динамичной и искала выход в практику. До сих пор встречающееся мнение, что политическая география интересуется лишь прошлым развитием и «статическими» параметрами, явно устарело.

Одновременно и геополитика стремилась углубить свои исследования путем выхода на региональный и локальный уровни, на которых всегда и творилась большая часть ежедневной реальной политики. Определенную известность в этом плане получила с 1970-х годов школа французского геополитика И. Лакоста, сложившаяся вокруг основанного им журнала «Геродот». В результате всё это привело к пересечению двух дисциплин не только в теоретико-методологической, но и в тематической части. Более того, уже в довоенный период один из классиков американской политический географии Д. Уиттлси (D. Whittlesey) и его последователи использовали прилагательное «геополитический» как удобное сокращение для выражения «политико-географический» [Хар-тсхорн 1957, с. 173].

Вместе с тем заметно тяготение геополитики и политической географии к разным «узловым» масштабам исследования: геополитики -к глобальному и макрорегиональному, а политической географии -к страновому и локальному. Это означает, что одна и та же территория, если ее брать за базовый уровень, геополитикой будет рассматриваться, преимущественно, «снизу вверх», т.е. в глобальном или макрорегио-нальном контексте, а политической географией - «сверху вниз», т.е. в контексте единиц меньшего уровня вплоть до индивидов (социологический подход). Если политическая география интересуется, упрощенно, «местами взаимодействий», то геополитика - «взаимодействием мест». Последнее вынуждает принимать во внимание весь набор внешних влияний вплоть до глобального уровня.

Широко распространена точка зрения, что геополитика как научное направление выступает в качестве прикладного звена (раздела) политической географии [Аксенов 1992, с. 336; Геттнер 1930, с. 144; Каледин 1996, с. 134-135]. Но контраргумент против такого подхода состоит в том, что общая теоретическая геополитика, хотя она еще только формируется, не может являться прикладной дисциплиной. Если отрицать саму ее возможность, то придется считать, что у геополитики нет своего теоретического ядра, что ставило бы под сомнение самостоятельность геополитики как области знания. Значительный интерес с точки зрения сопоставления двух дисциплин представляет статья В.Л. Цымбурского. Анализируя взгляды разных авторов, он вычленяет общее для них отличие геополитики от политической географии - проектный подход и волевое отношение к пространству. «Можно заключить, что геополитика начинается там, где налицо - пусть в замысле или в умственной модели, - волевой политический акт, отталкивающийся от потенций, усмотренных в конкретном пространстве» [Цымбурский 1999]. Однако, на наш взгляд, подобные трактовки игнорирует другую сторону геополитического анализа - геополитическое позиционирование (например, рассмотрение потенциальных геополитических угроз). Геополитическое проектирование может стать, а может и не стать следующим шагом такого исследования. А.И. Трейвиш и В. А. Шупер, например, считают, что политическая география изучает «роль политических процессов в территориальной организации общества», а геополитика - «соотношение сил и интересов на “шахматной доске”» [Трейвиш, Шупер 1992, с. 31]. С точки зрения Ю.Н. Гладкого, «если в качестве объекта политической географии выступают все формы организации общества, возникающие в процессе взаимодействия политической жизни и геопространства (чрезмерно широкое определение. - А.Е.), то круг интересов геополитики ограничен лишь вопросами контроля над геопространством» [Гладкий 2006, с. 471].

При переходе к проектированию мы неизбежно захватываем области, к политической географии не относящиеся. Р. Хартшорн, исследуя немецкую геополитику, еще в 1935 г. пришел к следующему выводу: «геополитика... представляет собой простое применение положений и методов политической географии к проблемам международных отношений». «Однако, так как вскоре стало очевидным, что разрешение этих проблем требует многих других сведений, геополитика... стала одновременно шире по объему и уже по цели» [Хартсхорн 1957, с. 173]. Впрочем, насчет «шире по объему» можно поспорить, поскольку, выходя, с одной стороны, за пределы политической географии, геополитика, с другой стороны, одновременно отказывается от избыточной части политико-географического предметного ПОЛЯ.

С точки зрения применяемого нами подхода можно оценить геополитику и политическую географию как две дисциплины, использующие для изучения одного объекта разные парадигмы, выделяющие из него 136

разные предметы. В геополитике рассматриваются потенциальные или реально существующие ГПО между геопространством с одной стороны и геополитическими субъектами с их интересами и политической деятельностью - с другой. (Это-то и представляется, в частном случае, как волевое отношение к пространству по Цымбурскому). И, соответственно, вовсе не обязательно заниматься «проектированием» этих ГПО, чтобы оставаться в рамках геополитического исследования. Зато здесь на передний план выходит анализ потенциальных и реальных силы и слабости, возможностей и угроз. При исследовании же мира или региона в целом мы видим целую сеть ГПО отдельных акторов, образующую причудливые узоры.

В политической географии же основное внимание уделяется ГПО между геопространством и всей совокупной политической жизнью общества (его политической самоорганизацией). «Политическая география, - пишет В.А. Колосов, - занимается исследованием взаимодействия с интегральным геопространством политической сферы... деятельности...» [Колосов, Мироненко 2001, с. 242]. Но поскольку политическая самоорганизация в геопространственном аспекте представляет собой собственно политическое геопространство, то, вынося ее «за скобки», можно говорить о том, что политическая география изучает отношения политического геопространства со всей совокупной деятельностью общества, включая политическую, и всеми прочими сферами геопространства. Таким образом, здесь мы возвращаемся к (гео)корреля-ционным отношениям как основному предмету географического исследования по Ю.Н. Гладкому (см. п. 1.3.2).

Таким образом, сферы геополитики и политической географии пересекаются в самой стержневой части: общий теоретический базис (сущность ГПО) и отношения политического пространства с политической же деятельностью. При этом характер всего предмета в целом (контекст) и его методологическая система координат задают точку зрения и на эти вопросы. Но, как мы уже отмечали, существует мнение, что геополитика - это всего лишь раздел политической географии. Отчасти это верно, поскольку при пересечении предметов их фрагменты получаются взаимно интегрированными. А если включать целиком? Тогда предметом политической географии оказываются все ГПО без разбору, как и влияющие на них факторы. Даже те, которые традиционно политическую географию не интересуют. Такие вопросы оказываются на периферии широко понимаемого предметного поля политической географии (рис. 18). На эту сферу, правда, отчасти распространяется основная часть (ядро) предметного поля общественной географии в целом.

Периферия своего предметного поля есть и у геополитики, но она меньше и не охватывает, в свою очередь, всю политическую географию (поэтому же практически не встречается мнение, что политическая география - раздел геополитики). Зато она выходит за рамки даже периферийного предмета политической географии (рис. 18). Например, рас-

сматривал не политические и не географические вопросы. Дело в том, что при обсуждаемом различии двух дисциплин возникает важное следствие: геополитика, в отличие от политической географии, может приписывать политический смысл неполитическим явлениям (в основном географическим, но не только) [Цымбурский 1999], и далее выявлять их ГПО и включать их в геополитическое пространство (см. опосредованное ГПО в п. 2.4.2).

Рис. 18. Соотношение политической географии и геополитики

по предметам исследования

Соответственно, обе дисциплины могут изучать политические процессы на любых масштабных уровнях: от локального до глобального, от международного до внутригосударственного. Отличительной чертой становится политический смысл анализа, тесно смыкающийся с геополитическим интересом. Так, применение метода «саламандры Герри» (джерримендеринга) для победы на выборах какого-то конкретного кандидата находится в сфере прикладной политической (электоральной) географии. Она может использоваться и для оценки геополитических рисков коммерческих компаний. А вот определение пространственной стратегии выборов целой партии, находящейся в поле влияния внешних сил - это уже элемент внутренней геополитики.

Современные споры о предметном поле геополитики во многом предопределены тем, что формирование геополитики происходило в середине XIX в. параллельно с развитием политической географии, что способствовало отождествлению этих наук. Однако, если соблюдать историческую точность, следует подчеркнуть: политическая география появилась на несколько десятилетий раньше геополитики, а ее основоположником был глава немецкой «органицистской школы» Ф. Ратцель (1844-1904), чей главный труд так и назывался - «Политическая география» (1897).

Для того чтобы разрешить продолжающийся по сей день научный спор по поводу того, чем отличается политическая география от геополитики, необходимо разобраться в предметном поле каждой из этих наук, что предполагает обращение к трудам самих основателей этих дисциплин. Так, Ратцель подчеркивал, что политическая география призвана изучать государства как живые организмы, «укорененные в почве». Он видел в государствах пространственные явления, управляемые и оживляемые этим пространством; описывать, сравнивать, измерять их должна география.

Для политической географии наиболее важными характеристиками государств являются размеры, местоположение и границы; далее следуют типы почвы вместе с растительностью, ирригация, соотношение с морями и незаселенными землями. Но создает страну не только география. Согласно Ратцелю, необходимо добавить к географическим факторам «все, что человек создал, все, связанные с землей воспоминания», только тогда географическое понятие превращается в духовную и эмоциональную связь жителей страны и их политической истории.

Так в рамках политической географии создавалась методология описания и исследования государств как пространственных организмов. Важное значение имело и то, что возникновение политической географии во многом было связано с завершением эпохи Великих географических открытий. Существовала реальная потребность в том, чтобы систематизировать и упорядочить большое количество новых географических и политических объектов в Старом и Новом Свете, создав тем самым новую политическую картину мира. Многие исследователи именно этим объясняют регистрирующий характер новой науки. К. Хаусхофер критически заметил, что политическая география гораздо больше удовлетворялась, хотя и не должна была удовлетворяться, чисто регистрирующей работой.

Сравнение терминов «геополитика» и «политическая география»

Следует обратить особое внимание на то, что введение в научный оборот термина «геополитика» произошло на 20 лет позже введения термина «политическая география» - в 1916 г., когда вышел в свет главный труд шведского ученого и политического деятеля Р. Челлена (1864-1922) «Государство как форма жизни». В его интерпретации геополитика - наука прежде всего политическая, часть политологии, ее основной раздел. Челлен так определил предмет геополитики: «Это - наука о государстве как географическом организме, воплощенном в пространстве» 1 . Особым образом была определена цель геополитики - осознание неизбежности территориального передела мира для развития государств, поскольку пространство уже разделенного мира можно отвоевать лишь силой оружия. Все это предопределило политические и военно-политические акценты новой науки.

Важно сравнить определение Челлена с дефиницией политической географии, данной Ратцелем. На первый взгляд чувствуется тесная взаимосвязь, общее направление мыслей обоих ученых. Челлен и не скрывал, что развивал свои геополитические идеи, отталкиваясь от работ Ратцеля, которого называл своим учителем. Однако, если посмотреть глубже, можно увидеть серьезные различия между политической географией и геополитикой: политическая география (будучи преимущественно географией) делает основной акцент на географических факторах, тогда как геополитика (будучи преимущественно политикой) концентрируется на политических процессах и объектах в пространстве.

Дальнейшее развитие геополитики позволило ученым впоследствии во многом дополнить и уточнить определение предметного поля своей науки. Известный немецкий геополитик К. Хаусхофер видел предмет геополитики как «взаимоотношения между окружающим человека пространством и политическими формами его жизни». В его интерпретации геополитика - географический разум государства, она имеет своей целью придание направления политической жизни в целом. Тем самым она выступает как искусство руководства практической политикой.

Представляют интерес размышления о предмете геополитики другого известного немецкого ученого - О. Мауля, который указывал на важные динамические аспекты этой науки. Согласно Маулю, предметом геополитики является государство не как статическая концепция, а как живое существо; она исследует преимущественно отношения государств в пространстве. Если политическая география изучает государство как явление природы, описывает его статически с точки зрения размера, формы или границ, то геополитика описывает его динамически - взвешивая и оценивая конкретную современную политическую ситуацию. С этой точки зрения геополитика обращена в будущее, тогда как политическая география связана с прошлым.

Важные отличия двух наук были отмечены современным американским ученым Л. Кристофом, который обратил внимание на то, что геополитика покрывает область, лежащую между политической наукой и политической географией: «Геополитика есть изучение политических явлений, во-первых, в их пространственном взаимоотношении и, во-вторых, в их отношении, зависимости и влиянии на Землю, а также на все те культурные факторы, которые составляют предмет человеческой географии в ее широком понимании». Кристоф придает особое значение этимологии самого слова «геополитика» - географическая политика, т.е. не география, а именно географически интерпретированная политика государств.